Как привыкнуть к Рождеству?

В гостиную резво ворвалась Елена Антоновна. Несмотря на свои сорок пять, выглядела она довольно неплохо. Уверенные, порывистые движения выдавали в ней сильную и хваткую натуру, из тех, что в эпоху развитых социалистических очередей в борьбе за какой-нибудь дефицит втирали в стену любого соперника. Одета она была, как всегда, дорого, но безвкусно, за ней тянулся вязкий шлейф из невероятно липучих запахов духов и дезодоранта. Вообще, с первого же взгляда о Елене Антоновне можно было сказать очень многое, только трудно было заподозрить, что эта ломовая баба еще и дипломированный преподаватель русского языка и литературы, проработавший в школе не один десяток лет.

Она поставила на стол бутылку сухого вина и слащаво улыбнулась:

– С Рождеством вас, родственнички! – приветствие увенчал монотонный, почти механический смех с закрытым ртом.

Родственнички без особого энтузиазма ответили на поздравление, получилась какая-то невнятная белиберда.

Елена Антоновна села за стол, в комнату вошла ее девятнадцатилетняя дочь Регина. Как обычно, она едва заметно улыбалась чему-то только ей известному и ступала так, будто готовилась вот-вот взлететь. Одета была еще шикарнее, чем мать, однако с отменным вкусом. Поздоровавшись с родней, пожелав всем счастливого Рождества, она села за стол рядом с матерью и уставилась в экран телевизора.

Вернувшись из прихожей, Зинаида Антоновна в растерянности посмотрела на часы, на остывающие кушанья.

– Хватит! – воскликнул Юрий Антонович. – Семеро одного не ждут. Начнем без Артура.

– Он ведь и через час может пожаловать, – кивнула Илга Дайнисовна.

Зинаида Антоновна взяла миску-тазик и начала накладывать всем салат. Юрий Антонович откупорил полуторалитровый баллон лимонада, разлил по стаканам. Павел тоже решил похозяйничать, взял большую миску с кусками жареного мяса и повернулся к Регине.

– Тебе положить?

Регина его не услышала.

– Эй, дамочка!

Регина обернулась и непонимающе посмотрела на брата.

– Я интересуюсь, – пояснил Павел, – быть может, плюхнуть вам мясца кусочек?

Регина пожала плечом, протянула ему тарелку.

– Плюхни, почему бы и нет…

– Она слышит! – засиял Павел. – И немножко говорит. Регина еще раз посмотрела на него.

– С каких это пор ты стал таким заботливым хозяином?

В голосе отчетливо прозвучала ирония. Павел посуровел, поднес к ее тарелке вилку.

– Произошла чудовищная ошибка? Устранить?

– Вот теперь узнала братца, – Регина со вздохом убрала тарелку на колени.

Павел победоносно ухмыльнулся и, предлагая гостям мясо, пошел вокруг стола. Юрий Антонович получил свой кусок, с любовью посмотрел на тарелку.

– И все же мы, люди, великие чревоугодники. Даже в такой день в первую очередь заботимся о наполнении желудка.

– А с пустым животом думать о святом чрезвычайно трудно, – признался Павел. – Сам Христос ставил перед собой в числе наиважнейших задачу выполнения продовольственной программы.

– Это когда он тремя хлебцами кормил толпу голодающих? – усмехнулась Регина.

Илга Дайнисовна порозовела.

– Над чем смеетесь, бестолочи? Иисус знал: если делить по– честному, даже малого хватит на всех.

– Мысль безнадежно устарела, – заявил племянник. – Сегодня нас шесть миллиардов.

– Как хотелось бы знать, – Зинаида Антоновна подперла подбородок кулаком, – а был ли Христос на самом деле?

– Зина! – ужаснулась Илга Дайнисовна.

– Пожалуй, был, – Павел поставил полегчавшую миску с мясом обратно на стол. – Только звали его Иешуа Га-Ноцри, был он простым смертным, но одаренным проповедником, отколовшимся от иудеев. Откуда, кстати, так много общего у христианства с иудаизмом.

– И тут без евреев не обошлось! – поразилась Елена Антоновна.

Регина бросила косой взгляд на мать и с усмешкой уставилась на брата.

– Любишь ты, Пашка, болтать о вещах, которых толком не знаешь! – Это я-то? – поразился тот.

– Ты, милок, ты.

– О чем же эдаком, мне толком не известном, я сейчас болтал?

– О религии.

– Чего же я…

– Библию читал? – отворотив смеющиеся глаза в сторону, Регина ткнула пальцем в сторону брата. – Отвечай. Только быстро!

– Разумеется! – воскликнул Павел, чуть тише добавил: – Выборочно, конечно, – совсем тихо: – Страниц десять.

Гости негромко засмеялись. В знак того, что ей нечего больше добавить, Регина развела руками. Павел возмутился.

– Распустили вы дочурку, теть Лен. Надо бы заняться ее перевоспитанием.

– Да какое там перевоспитание, – Елена Антоновна прикрыла ладонью золотозубый рот, с трудом поборола смех. – Совсем неуправляемой девка стала! Одно спасение – поскорее замуж отдать.

– За кого? – изумилась дочь, выгнув ладонь, указала на Павла. – Кругом только такие полуфабрикаты и шастают!

– Это что, – прохрипел Павел, – искреннее заблуждение или попытка подерзить?

Спасая сына, Зинаида Антоновна сменила тему – попросила его открыть шампанское. Павел покраснел.

– Я, вообще-то, не особый мастак…

– Полуфабрикаты кругом, – победоносно закивала Регина. – Одни полуфабрикаты!

– Я открою, – Юрий Антонович, смеясь отвратительнее, чем Лелик в «Бриллиантовой руке», взял бутылку и через полминуты откупорил – умело, почти беззвучно.