Эти два месяца я скакала, как взбесившийся кенгуру, занимаясь всем и сразу. У меня, к счастью, был заранее составлен план всех необходимых действий и мероприятий по сбору справок, которого я и придерживалась, решая попутно еще и вопросы, возникающие помимо этого плана в ходе его выполнения. Это уж как водится, ничего не попишешь.
Но добили меня не справки, а пельмени. Сварила я себе пельмешки и пристроила тарелку с ними на свободном уголке журнального столика в гостиной. Собралась питаться, но тут, конечно же, зазвонил телефон. Ну а дальше закрутилось-завертелось, как обычно. Проглотив недожеванную пельмешку, я носилась по квартире между упакованными вещами. Мимоходом увидела, что у моей тарелки с пельменями приземлился сын, решив угоститься. Потом краем глаза заметила, как после него из этой же тарелки угощается кошка. И уже глубокой ночью, добравшись наконец до своей еды, которую я сжевала, не успев удивиться ее малому количеству, я вдруг вспомнила, что доедаю за всеми. И поняла – все, пора выдвигаться в путь, пока с голоду не померла.
Последнее, что я помню про день отъезда, – это как моя школьная подруга Жанна, которая со своим взрослым сыном и еще более взрослым братом (муж у нее тоже имеется, был в командировке) пришли грузить меня со всеми пожитками в кузов газели-«фолька». Водитель этой самой газели был выбран Жанной из числа проверенных сослуживцев ее мужа в результате тщательного отбора, прямо-таки кастинга. Так вот, я помню, как Жанна яростно пыталась затолкать туда колченогий старый стул. Стул этот почему-то проживал в моей квартире со времен ее прежних хозяев, и тащить его с собой через пол России я не собиралась. Находясь почти в истерике, я вырвала у нее из рук этот стул и бросила под окнами. Еще раньше, чего я тогда не знала, Жанне удалось затолкать в «фольк» мешок со старыми ботами и рваной одеждой, который я приготовила выбросить. Мешок этот я обнаружила и распаковала уже в своем новом доме где-то через полгода и страшно обрадовалась – боты и рванье очень меня выручили во время ремонтно-строительных работ. А пока что мы грузились, и все мое имущество, нажитое за долгую жизнь, умещалось в кузове этого «фолька». Не густо, однако, нажила я имущества!
Ехали мы двое суток, имущество – в кузове, а мы с сыном Андреем, кошкой Беллой, котом Бренди и водителем Сергеем – в кабине. Двое суток пришлось провести в сидячем положении, т. к. вытянуть ноги, не то что прилечь, было невозможно. В довершение ко всему кошь орала дурным голосом все время поездки. Мне было безумно ее жаль, потому что попала она в нашу семью совсем малышкой, была нами вынянчена, как дитя, и когда на ее глазах огромные чужие дядьки разобрали и вынесли всю нехитрую мебель, к которой она привыкла с рождения, с беднягой приключилась тяжелая истерика. Пришлось даже освободить сына от погрузочных работ и поручить его заботам исключительно кошку. Кот тоже орал, сидя в переноске, но только до тех пор, пока мы не водворили эту его переноску с ним вместе в кабину «фолька». Думаю, это он так орал, на всякий случай, чтобы его нечаянно не забыли взять с собой. Двое суток пути он проспал за милую душу и никакой панике не поддался. А бедная кошь кричала, не переставая, изо рта и даже из носа у нее пошла белая пена, похожая на кефир, и замолкала она только тогда, когда сидела у меня на руках. Так у меня на руках и переехала. В пути мы, конечно, делали остановки – надо было купить поесть в придорожной кафешке, сходить в туалет или просто размять ноги. Я передавала кошку сыну, который тоже нянчил ее в качестве старшего брата, но она сразу же начинала завывать, как потерпевшая, чем очень обижала Андрея – своих уже не признает…