Юрок, вернувшись с очередной дозой спиртного, водворился в одной из комнат, где находился с самого нашего приезда, и набрался в очередной раз, обидевшись теперь уже на Андрея. Накануне он просил Андрея купить ему копченую рыбу. Андрей, воспитанный на уважении к старшим, пошел в частный магазинчик, который находился за углом рядом с нашим домом, где Юрок заправлялся своим горючим, и купил для Юрка самую большую рыбину, какая попалась ему на глаза. Но Юрок рыбу не съел, поскольку был уже в неадеквате, и Андрей положил ее в морозилку, решив, что так лучше сохранится, чем в холодильнике. Юрок заботу парня не оценил. Заглянув в холодильник (наш, кстати говоря) в поисках своей рыбы, он ее нашел и вытянул из морозилки, но угоститься так и не смог. Рыба превратилась в мороженую и к тому же упала ему на ногу, причинив, как вы уже догадались, очередную серьезную обиду, которую следовало немедленно залечить алкоголем. И вконец разобиженный Юрок принялся за лечение, закрывшись в комнате.
Через пару часов сын, который никогда близко не видел пьяных и испытывал к Юрку какую-то непонятную мне брезгливую жалость, пришел ко мне на кухню и сказал, что Юрок просит забрать нашего кота из его комнаты. А то он, Юрок, считает, что кот – в сущности, хороший парень (в отличие от Андрея), и он, Юрок, боится, вдруг на кота наступит по пьяной лавочке или еще что плохое причинит. Я тут же подхватилась бежать спасать нашего кота, но сын остановил меня словами, что, в сущности, хороший парень кот (в отличие от него) сейчас спит себе у нас в комнате, а вовсе не у Юрка, и ни в каком спасении не нуждается, он проверил. И вообще кот ни в чем не нуждается, поскольку миски с едой-водой и горшок тоже при нем, Андрей и это проверил. Так, на всякий случай, вдруг Юрок из его миски угостился или в горшок нагадил. Разбежавшись уже, при этих словах я врезалась в дверной косяк и притормозила. Ситуация была понятна. Ну, тут такое дело, кому-то в нетрезвом состоянии белочки мерещатся, а кому вот – шотландские вислоухие котики, оно понятно. Интимное, конечно, дело, но с этим лучше к доктору. А спасать все равно пришлось мне, только, к счастью, не своего кота, а Юрка, которому стало плохо. Я по телефону вызвала «Скорую помощь» и Юркову сестрицу.
Пока они там все вместе спасали жизнь Юрка, я стояла в коридоре, прислонившись к тому самому дверному косяку, с которым недавно уже пообщалась, и думала о том, как спасать свою семью. За неделю нашего проживания в собственном доме у нас уже побывали и полиция, и «Скорая»! Хороша новая жизнь, ничего не скажешь. Наконец бригада медиков, откачав Юрка, отбыла из моего дома к другим страждущим. И тогда я выдала Юрковой сестрице ультиматум: если в течение трех суток, начиная с этого момента, Юрок не освободит дом от своего нежелательного для меня присутствия, я сама вместе с семьей и нераспакованным имуществом съеду в гостиницу, отзову документы и обращусь в полицию и к прокурору. И деньги за дом требую немедленно вернуть, потому что куплю другой, благо предложений тут достаточно. Выдавая ультиматум, я понимала, что трудновато мне было бы выполнить собственную угрозу, но пришлось идти ва-банк. Терпеть то обстоятельство, что в моем доме постоянно тусуются посторонние личности, которых я не приглашала и в их присутствии совсем не нуждалась, я больше не желала. Я вообще терпеть не могу посторонних в своем доме, а посторонние для меня – это те, которые материализовались без приглашения.