Помимо отзеркаливания и валидации, я также пыталась понять, что у него на сердце. Хотя его переживания не были мне близки, я могла включить воображение и попытаться спроецировать себя в его реальность и эмоциональное состояние. То есть мне нужно было поставить себя на его место в эмоциональном плане, чтобы выстроить с ним эмпатическую связь.
Лишь иногда мои слова удовлетворяли его. Мне никак не удавалось решить эту загадку. Меня огорчало давление, которое я испытывала, стараясь держать свою точку зрения при себе и тем самым показать свое уважение к его позиции, но в таком случае он сразу делал вывод, что я утаиваю от него то, что ему непременно нужно узнать от меня. Я надеялась, что если я проявлю достаточно эмпатии, он почувствует, что его понимают, а также что он существует как самостоятельная, полноценная личность, способная принимать решения без чужих подсказок. Вот почему я не давала ему советов, которые он все равно бы критиковал и подвергал сомнению. Я также считала, что даже если он не может более точно сформулировать, что ему от меня нужно, мое собственное психическое состояние и мои инстинктивные реакции на Рио подскажут мне, в чем он бессознательно нуждается (Kitron, 2011).
Насколько я понимаю, для Рио было важно, что он мог показать себя расстроенным, несчастным в моем присутствии, и что я спокойно переносила эти эпизоды, как никто другой в его жизни. В прошлом, когда он проявлял такие эмоции в присутствии других людей, они всегда остро реагировали на его поведение. Я не собиралась реагировать подобным образом, потому что хотела создать для него атмосферу поддержки в тяжелую минуту – атмосферу безопасности. Я задумывалась, не выражает ли его стремление к сексуальным победам потребность во власти. Я надеялась, что если не буду осуждать его, то помогу ему осознать значимость таких действий (если он решит пойти этим путем). Во время наших обсуждений я поняла, что его идеализированное представление обо мне отражает хорошие стороны его личности, а его вера в принцип «ты – мне, я – тебе» отражает его плохие стороны. Я надеялась, что со временем он сможет реализовать свои желания в отношениях с женщиной, которая даст ему больше удовлетворенности собой (Grant and Harrari, 2011).
Похоже, в детстве Рио был лишен здорового баланса безусловных любящих отношений. Оставшись без подобного нарциссического топлива, как я полагаю, он страдал от глубокой нарциссической раны. Он был сыном матери, которая мешала ему почувствовать, что он имеет полное право быть самим собой – безусловно хорошим, заслуживающим доверия и особенным только потому, что он такой, какой он есть. Лишенный этого формирующего опыта в детстве, он не смог принять эту точку зрения и во взрослом возрасте и прожил своего рода пустую жизнь – жизнь, которую он отчаянно пытался заполнить поверхностными отношениями. Он нуждался в постоянном нарциссическом топливе извне, чтобы построить представление о себе, заслоняющее его крайне удручающее старение и брак, глубоко ущербный, на его взгляд. Он чувствовал себя униженным и искал у меня облегчения и убежища от своей тревожной и неспокойной внутренней жизни. Когда мы завершили терапию, он начал понимать, что его выбор зависит не от меня. Он сам – хозяин своих решений. Как и другим нарциссическим мужчинам в этом исследовании, ему требовалась внешняя валидация, которую невозможно удовлетворить в достаточной степени, поскольку ему не хватало внутреннего стержневого чувства собственной значимости.
Глава 8
Дейл и ее нарциссический отец
Нарциссический отец – это самовлюбленный человек, который воспринимает своих детей как продолжение себя. Он не способен эмоционально отделить себя от других членов семьи. Он считает, что дети должны всегда соответствовать его родительским ожиданиям, независимо от их чувств и потребностей. Он практически не способен воспринимать своих детей и супругу как самостоятельных личностей. Он считает, что в доме он – царь и бог, а его дети и супруга должны предугадывать его потребности и стремиться удовлетворить их, даже если он их не озвучивает. Он считает, что члены семьи должны знать его достаточно хорошо, чтобы считывать его потребности без каких-либо объяснений; это их работа – холить и лелеять его. Кроме того, нарциссический отец требует от других эмпатии, но не может ответить взаимностью. Он считает, что другие должны бросить все свои дела, стоит ему высказать какую-либо просьбу (Brown, 2008).