Как роман. Удивительная жизнь Владимира Соколина

После краткого пребывания в Берлине Владимир решил вернулся в Россию. Он писал: «Компетентные органы были очень удивлены, узнав через печатный орган, что я намереваюсь отправиться в Москву. На самом деле это было время, когда внутренние события в Германии были весьма многообещающими, что неизбежно привлекало любопытство непосвященных. Я испытывал равнодушие и скептицизм к протеканию немецкого кризиса и не испытывал никакого желания видеть берлинских мятежников по примеру гамбургских занимающих очередь, чтобы сесть в тюрьму».

ГЛАВА 8 Назад в Россию

Прибыв на Виндавский вокзал, Владимир позвонил Каменеву. Тот попросил его тотчас же приехать в Моссовет, чтобы увидеться с ним. Счастливый, что вернулся, он написал: «Мне казалось, что улицы изменились, стали красивее, чище, а движение более упорядоченным. Внешний вид прохожих тоже сильно изменился: они выглядели здоровее, одежда не такой поношенной, выражения лиц не такими грустными. После установления Советской власти оборванные судебные приставы сменились на лощеных чиновников. Отмыли большую лестницу, она была покрыта толстым красным ковром. Окна блестели, стены, потолок, люстры были чистыми. В старых кабинетах всё переделали. Строгая, но удобная мебель заменила роскошную, но уже пришедшую в негодность, всё, чего раньше не хватало, теперь было на своих местах».

В глазах Владимира даже Каменев сильно изменился. Он поправился, хорошо одевался и постарел. Теперь он больше напоминал Эдуарда VII, чем Николая II. «Его первым восклицанием, когда он меня увидел, было: Невероятно! Ни капли не изменился!»

«Он расспрашивал меня о моей длинной одиссее и в особенности о моих впечатлениях от Германии. Я сказал ему то, что думал, хотя прекрасно знал, что это непопулярное и рискованное мнение». В действительности большевики надеялись, что немцы восстанут и устроят у себя революцию, но этого так никогда и не случилось.

«…Каменев спросил меня, чем я намерен заниматься, когда я изъявил ему желание посвятить себя вопросам внешней политики. “Это будет кстати, – сказал он. – Наркоминдел особый интерес не представляет, в то время как здесь вы увидите, как внешние, так и внутренние дела. С тех пор, как Ленин заболел, на нас, то есть Рыкова, Цурюпу и меня, возложили обязанности, которые напрямую не относятся к сфере деятельности Сталина. Иностранные дела как раз моя ответственность, вместе с председательством в Совете труда и обороны и некоторыми другими ведомствами. Хотите ли вы занять свой прежний пост с расширенными правами и управлять людьми, которые наиболее тесно работают со мной во всех сферах моей деятельности?” Моё согласие не заставило себя ждать, и я приступил к урегулированию всех формальностей, предусмотренных в подобных случаях».

Каменев сказал ему, что человек, которого заменит Владимир, выразил желание заняться крупной экономической деятельностью в регионах. На самом деле, Владимир узнал, что для этого были другие причины. Донской казак Константин Рябовол, которого он должен был заменить, раньше учился в Московском коммерческом институте. До революции эта высшая школа была одной из самых активных ниш большевизма. И вот оказалось, что несколько бывших выпускников этого института, друзья Рябовола, были более или менее яростными противниками нового режима, и при таким условиях его присутствие в секретариате Каменева становилось проблемой.

Ни в тот момент, ни позже Рябовол не считал, что он работает на движение, враждебное линии партии и страны, но вырисовывающаяся ситуация заставила руководство принять меры предосторожности.

Болезнь и смерть Ленина

В силу чересчур напряженной жизни к середине 1921 г. Ленин был истощен, как психически, так и физически. Он страдал от мигреней и бессонницы и перенес несколько сердечных приступов. В результате он с трудом справлялся со своей рабочей нагрузкой. Для его обследования были вызваны врачи, в том числе иностранные, но им не удавалось прийти к согласию относительно диагноза.

В июне Политбюро приказало ему взять месяц отпуска, и он вернулся в Горки. Несмотря на его хрупкое здоровье, он продолжает следить за государственными делами. Он настаивает на необходимости применить политику террора против оппозиции.

Кроме репрессий над восставшими тамбовскими крестьянами в начале 1922 г. он выступил за распространение террора при любой настоящей или потенциальной угрозе Советской власти, идет ли речь о действиях против духовенства в сельской местности или об организации гласного судебного процесса против социалистов-революционеров или меньшевиков.

18 августа 1922 г. «Лез Эко де Пари» опубликовала статью под заголовком: «Растет недовольство в рядах Красной армии».