Как рождаются и умирают монстры (СИ)

Он встал с кресла и подошел к кровати. Присев на ее край, Амикус медленно, смакуя каждое движение, провел тыльной стороной ладони по щеке девушки. На ее лице по-прежнему отражалось лишь напряженное ожидание, но он заметил, как она слегка вздрогнула от прикосновения. Девчонка боялась, и это было восхитительно.

– Я чувствую твой страх, красотка, – мягко произнес Кэрроу, ладонью очерчивая небольшую грудь Луны, и спускаясь ниже, к талии. – Он буквально витает в воздухе. В Хогвартсе ты была смелее.

Лавгуд сглотнула, и ее глаза немного расширились.

– Помнишь, как ты постоянно нарушала дисциплину? – продолжил Амикус. – Ты была очень плохой девочкой, доставляла нам с сестрой проблемы каждый день. Постоянно перечила нам, подстрекала других учеников к неповиновению и тебя невозможно было заставить подчиняться даже Круциатусом.

Мужчина обогнул пальцами бедро девушки, и его рука скользнула на внутреннюю сторону ее ноги, чуть выше колена, и начала движение вверх, что заставило Луну поджаться всем телом.

– А сейчас ты совсем другая, да, малышка? – губы Кэрроу искривила усмешка. – Такая немногословная. Кажешься покорной. Это так? Ты будешь послушной?

Мужчина склонился к самому ее лицу и впился взглядом в ее широко распахнутые в ужасе глаза. Его рука застыла в пугающей близости от ее самого интимного места. Луна чувствовала, что дрожь, пару секунд назад тронувшая ее руки, усилилась и теперь охватила все тело, но она ничего не могла поделать, чтобы унять ее. Дыхание участилось и стало более тяжелым, грудная клетка интенсивно двигалась вверх-вниз.

Она коротко кивнула на вопрос Кэрроу, но он лишь хохотнул и произнес:

– Нет, солнышко, я хочу, чтобы ты сказала это. Полным предложением. Итак, ты будешь послушной?

– Д-да… Я... буду послушной, – дрожащим голосом пролепетала Луна.

– Замечательно, – мужчина, к ее облегчению, убрал руку с внутренней стороны ее ноги, но лишь для того, чтобы потрепать ее по голове, как собаку. – Значит, мы подружимся.

Гермиона никогда не была одной их тех девушек, которые много времени уделяли уходу за собой. Она крайне редко использовала масла для тела, кондиционер для волос был скорее необходимостью (без него волосы постоянно спутывались и совершенно не расчесывались), а сидеть в ванне она никогда не любила, считая это пустой тратой времени, и предпочитала принимать душ.

Но сейчас, после всех этих недель, проведенных в холоде, голоде и грязи тюремной камеры, просто лежать в теплой воде, источающей едва уловимый запах лаванды и нектаринов, казалось настоящим блаженством.

Гермиона пыталась протестовать, когда эльфийка предприняла попытку помочь ей помыться, но когда та начала биться головой о край ванны, перечисляя все те ужасы, которые хозяин сделает с ней, если она не выполнит приказ, девушка сдалась. Около четверти часа она просидела в ванне, краснея с головы до пят, пока Руна делала свою работу.

Закончив, эльфийка наполнила ванну и ушла, наконец-то позволив Гермионе расслабиться.

Спустя, наверное, минут двадцать, Гермиона вылезла из просторной ванны лазурно-голубого оттенка и завернулась в большое махровое полотенце. На туалетном столике рядом с раковиной Руна оставила все, что могло понадобиться девушке, чтобы привести себя в порядок. По противоположной стене пола до потолка тянулось зеркало в золотистой раме. Гермиона подошла к нему и окинула внимательным взглядом фигуру в отражении.

Мда. Вид почти как у тех несчастных заключенных концлагерей, изображения которых она видела в книгах по истории из домашней библиотеки ее родителей. Гермиона всегда была худой, но сейчас худоба была явно болезненной. Щеки впалые, кожа цвета мела, плечи острее, чем обычно. Неудивительно, что Долохов так недовольно смотрел на нее – видимо, забирая ее из Азкабана, он ожидал, что получит в собственность что-то более приятное глазу.

Гермиона пробежалась взглядом по своему отражению вниз – на ногах уже начали потихоньку отрастать коротенькие волоски. Она не питала иллюзий относительно того, зачем ее купил Долохов. Она прекрасно осознавала, что поддержание презентабельного вида станет теперь ее ежедневной рутиной. Гермиона не хотела создавать комфорт Долохову, но также она понимала, что у него полно рычагов воздействия, у нее же – ни одной возможности сопротивляться. Магию подавлял ошейник, да и палочки у нее все равно нет. Впрочем, чтобы оказать на нее давление, ему и магия не нужна– он был в несколько раз сильнее физически. С какой стороны ни посмотри – шансы нулевые.

Лишний раз провоцировать Долохова на жестокость Гермиона не собиралась. Ее некогда неудержимый боевой дух подкосили сначала смерть друзей, а потом заключение в Азкабане. Наверное, у нее просто не хватало моральных сил на борьбу. Поэтому она подошла к туалетному столику, на котором Руна оставила различные уходовые мази и зелья и взяла в руки баночку с мазью для удаления волос.

В Хогвартсе Джинни отчаянно пыталась привить ей любовь к магическим косметическим средствам, но Гермиона так и не решилась использовать ни одно из них, оставшись верной проверенным маггловским методам.