Как рождаются и умирают монстры (СИ)

– Не знаю, что ты там себе надумал, Финн, но именно это я и собираюсь с ней делать. Постоянно. Расслабляться, – сказал Антонин, и по его лицу расплылась довольная улыбка, которую он в ту же минуту поспешил скрыть за типичной для него непроницаемой маской.

Не проявлять эмоций, даже искренняя радость будет воспринята как слабость.

Наставления отца впечатались в мозг, проникнув глубоко в подсознание, обосновавшись, казалось, рядом с дыхательным рефлексом.

– Я имею в виду… – Торфинн на секунду замолк, подбирая слова. – Не думай, что девочка смирилась. Я уверен, это не так. Слишком мало времени прошло. Тебе нужно быть осторожнее. Приучай ее к себе постепенно, чтобы не спугнуть.

– Ты так говоришь, Финн, будто я какой-то монстр, который ее на куски порвать хочет, – недовольно произнес Антонин, а потом, замешкавшись на секунду, все же добавил: – К твоему сведению, она кончила. В свой гребаный первый раз.

– Не то, чтобы меня сильно интересовали твои навыки любовника, – ответил Торфинн, – я в них, в общем-то, и не сомневался. Но хочу тебе напомнить, что физиологическая реакция организма – не то же самое, что реакция эмоциональная. Чтобы она была полностью твоей, нужно дать ей привыкнуть к твоему присутствию в ее жизни. Ты должен восприниматься ею как защитник, а не как враг, который пленил ее. А у меня даже сомнений нет, что она видит в тебе именно врага. Насильника, если хочешь.

Нет, не хочу.

– И откуда только ты все это знаешь, Финн? – задумчиво спросил Долохов.

Роули пожал плечами.

– Сколько себя помню, я всегда неплохо чувствовал чужие эмоции. Наверное, это природный дар. Ты же знал моего отца, явно не от него я унаследовал способность разбираться в людях.

В центральном атриуме сегодня было столпотворение. Мужчины пробрались вперед сквозь толпу зевак.

– Мальчишка снова в строю? – Долохов хмыкнул, увидев Малфоя-младшего, который стоял у фонтана рядом с министром магии перед журналистами под вспышками колдокамер.

– И не просто в строю, а на передовой, – произнес Роули.

– Не хило, да? – к мужчинам подошел Уолден Макнейр и поочередно пожал им руки. – Еще сопляк, а уже глава Отдела международного магического сотрудничества.

– Темный Лорд просто грамотно использует ресурс. Малфои всегда были хороши в налаживании связей, – сказал Роули. – У мальчишки это в крови.

Мужчины замолчали, заметив, как Малфой, раскланявшись перед репортерами, направился в их сторону.

– Оо, герой дня! – воскликнул Макнейр и пожал подошедшему юноше руку.

Следом Малфоя поприветствовали и Долохов с Роули.

– Ты мне льстишь, Уолден, – манерно растягивая слова, произнес Малфой, слабо улыбнувшись, – я просто исполняю волю нашего Повелителя.

– Как и все мы, – Макнейр кивнул. – Но не каждого из нас помещают на обложку «Пророка».

Малфой усмехнулся, но никак не прокомментировал слова мужчины, переведя разговор в более нейтральное русло:

– Дадите какой-нибудь совет новому сотруднику?

Юноша окинул взглядом собеседников.

– Обходи стороной столовую, – отозвался Антонин.

Макнейр расхохотался.

– Ты все-таки попробовал тот суп, Долохов?

– Нет, мне хватило и каши, – скривившись, ответил Антонин.

– Я напишу введение и все, – сказала Гермиона, пока они с Роном шли по пустому коридору в гостиную Гриффиндора.

– Гермиона, ты самый прекрасный человек на земле, – произнес Рон, – Если я тебе когда-нибудь грублю…

– Для тебя это нормально, – отмахнувшись, бросила Гермиона.

– Нет, я чувствую, что должен искупить свою вину, – рука Рона скользнула ей на талию, и девушка отшатнулась от него.

– Что ты делаешь, Рональд? – настороженно спросила она, обхватив себя руками в защитном жесте.

Юноша двинулся к ней, и в панике она кинулась в сторону, но Рон оказался быстрее – он перехватил ее за талию и прижал к себе спиной.

– Пусти, Рон, – попытавшись вывернуться их железной хватки юноши, крикнула Гермиона.

– Не бойся, моя львица, я буду помягче, – сказал юноша каким-то не своим голосом.

Гермиона сопротивлялась как могла, но Рон был слишком сильным.

Что-то не так.

Всё не так. Почему он так груб с ней? Зачем он это делает?

Мозг начал лихорадочно искать объяснение этому кошмару, как вдруг…

… она резко распахнула глаза.

Всего лишь кошмар.

Гермиона села на кровати и вытерла ладонью лоб, которой был покрыт легкой испариной. Девушка окинула взглядом комнату. Солнце уже взошло, и его свет золотистыми нитями рассекал каменный пол. Осознание пришло неожиданно, пронзив ее измученный рассудок, словно молния Баубиллиуса – резко и болезненно.

Она все еще в кошмаре, только декорации сменились.

Вчера Долохов…

… Ничего, девочка, больно только первый раз…

Гермиона вскочила с постели и бросилась в ванную. Она должна смыть с себя следы его прикосновений. Девушка включила сильный напор воды и, опустившись в ванну, начала с каким-то, совершенно не свойственным ей остервенением натирать тело, пока ее тонкая, нежная кожа не стала отдаваться неприятным жжением от касаний к ней жестких ворсинок мочалки.

Через десять минут она вышла из ванной комнаты, и взгляд ее упал на кровать.