Как рождаются и умирают монстры (СИ)

Второй усмехнулся. Флинт сильнее сдавил грудь Гермионы, и девушка вскрикнула.

–Узнаю грязнокровку Поттера. Вечно пищала что-то, не затыкаясь, – проговорил Флинт.

– Я знаю, чем сейчас заткнуть ее маленький ротик, – услышала Гермиона над ухом голос держащего ее, и оба парня заржали.

Видимо, ее пронзительный крик привлек внимание, потому что спустя несколько секунд дверь в уборную распахнулась, и Гермиона, стоящая спиной ко входу, услышала знакомый мужской голос:

– Какого хрена вы, мелкота, творите?

– Мы просто развлекались, – отозвался Флинт.

– Валите отсюда, – рявкнул мужской голос.

Улыбки сползли с лиц парней. Они отпустили Гермиону и выскочили за дверь. Девушка свела рукой разошедшиеся половины верхней части платья и обернулась, готовая поблагодарить спасителя, но замерла, едва увидев, кто перед ней стоял.

– Вот мы встретились снова, долоховская шлюха, – губы Джагсона расплылись в гаденькой улыбочке, но в глазах горела лютая ненависть.

Гермиона не успела среагировать, когда из палочки Пожирателя вырвался бледновато-синий луч, похожий на луч отключающего заклятья, и комната поплыла у нее перед глазами.

С Долоховым у Джагсона не заладилось со дня их знакомства. Джагсон всегда воспринимал его не иначе, как соперника. Они были во многом похожи. Оба сильные темные маги, оба без страха бросались с самую гущу сражения, обоих не интересовали подковерные политические игры и высокие посты, лишь боевая слава и милость Повелителя. Эти их сходства видел и Темный Лорд, и первое время направлял их на миссии вместе.

Но если по отдельности они были очень эффективными солдатами, то командная работа у них, как правило, была провальной. Они просто не могли договориться.

Причину этого Джагсон видел в том, что Долохов, не обладавший высоким положением в британском магическом сообществе, смотрел на него как представитель благородного сословия смотрит на челядь – сверху вниз. И это бесило Джагсона. Бесило настолько, что, выходя с ним на совместные задания, он не мог думать ни о чем ином, кроме как о том, как подставить Долохова, чтобы Повелитель в нем разочаровался, перестал выделять его среди прочих, а может и просто чтобы он остался на поле битвы навсегда, и его фигура ушла с шахматной доски.

Джагсон не переносил взгляд Долохова буквально на физическом уровне. И когда этот ненавистный ему человек так унизил его тогда в Азкабане, он в ярости искал способ отомстить.

И, наконец, шанс на месть подвернулся совершенно внезапно. В лице маленькой грязнокровки, которая наградила его этим уродским шрамом. Это будет двойная месть. И сладко будет не только от факта свершения мести, но и от самого процесса.

Голова раскалывалась, когда она медленно открывала глаза. Даже такое простое действие, как поднятие век, отдавалось резкой болью в висках. Первое, что увидела Гермиона, когда ее взгляд сфокусировался, было лицо Джагсона, нависшего над ней.

– Наша птичка, наконец, очнулась, – сладко пропел он.

Гермиона окончательно пришла в себя и, заметив, что она совершенно голая лежит на кровати, попыталась встать, но что-то удержало ее на месте. Девушка дернулась, осматриваясь: ее руки была расставлены в стороны и привязаны к изголовью кровати, а ноги – к подножию.

– Отпустите, – слабо проговорила Гермиона, не слишком веря, что это возымеет эффект.

– Конечно, отпустим, малышка, – проворковал Джагсон, обхватив пальцами ее сосок и шутливо потрепав его. – Только сначала позабавимся.

Тут Гермиона почувствовала, как матрас справа от нее прогнулся и, повернувшись, увидела расположившегося рядом Селвина. Он положил горячую ладонь ей на талию и провел ею вниз по животу.

– Мой хозяин – Антонин Долохов, и если он узнает об этом… – Гермиона не смогла скрыть паники в голосе.

– Оо, мы хотим, чтобы он об этом узнал, – перебил девушку Джагсон, припав губами к ее соску и больно прикусив его зубами, отчего девушка вскрикнула. – Я мечтаю посмотреть на его лицо, когда он увидит, что мы с тобой сделаем, грязнокровка.

<Жестокая сцена>

Джагсон опустил руку на ее половые губы и, раздвинув их, жестко вторгся в ее лоно. Его рука начала резкие возвратно-поступательные движения в ее совершенно сухом влагалище, и жжение в какой-то момент стало почти невыносимым. В это время Селвин накрыл губами второй ее сосок, пока его рука медленно заскользила вверх к животу и, оказавшись в районе пупка, с силой смяла тонкую кожу. Слезы брызнули из ее глаз.

– Прошу вас, не надо! – простонала она.

Ее мольба вызвала улыбку Джагсона.

– Это только начало, мелкая шлюха, – бросил он и вызвал новый стон Гермионы, когда жестко обхватил сосок ее левой груди и сильно потянул вверх.

Девушка пронзительно вскрикнула, за что получила увесистую пощечину от Селвина, заставившую ее притихнуть.

– Я знаю, в чем проблема. Ты совсем сухая, – произнес Джагсон деланно участливым голосом и, заглянув Гермионе прямо в глаза, добавил: – Я помогу тебе намокнуть.

Он встал с постели и достал волшебную палочку, которая после взмаха превратилась в кнут, похожий на те, какими всадники корректируют движения лошади.