Как рушатся замки (СИ)

Он снял с пальто мужчины кармину «купола» и выпроводил под надзор солдат. Тиба остыла. На рапорте серели разводы от напитка. Неаккуратно выведя пометки на свободном клочке, он ущипнул себя за переносицу. Недосып вырезал зазубрины на нервах.

Скатерть усыпали хлопья пепла. Азеф забарабанил по пачке. Половина. С его темпами до столицы опустеет. Дрянным пристрастием он обзавёлся в ссылке. Мать бранила, рвала, выменивала на хозяйственные мелочи: носки, нитки, уголь – курево в мерзлоте северо-восточных поселений-лагерей бесценнее купюр. Он не бросил – за подработки надсмотрщики расплачивались сигаретами. Умиротворение они приносили, усмиряли издёрганность. Какой бросать…

— Прополощи рот с мылом.

Перед ним приземлилась булочка-плетёнка. На подрумянившейся корочке пекарь выложил узор из голубики.

— La appet, sher imme{?}[(сут.) Приятного аппетита, радость моя (Сутен, или Жютэнь – государство наподобие Франции после Великой Французской Революции).], – отвесил ему полупоклон Элерт.

— Я позавтракал.

— Не умаляй мои старания. Мисс Пэнни выманила угощение для тебя у пирожника по моей просьбе. По шестицам{?}[шестой день недели, суббота. Всего в неделе восемь дней.] они не пекут с ягодами.

— Проштрафились, мистер Катлер, и сладостями искупляете? Не прокатит, – пробурчал Азеф, отламывая кусочек. Аромат стоял восхитительный. – Выспался?

Устроившись с ним на диване, друг подавил зевок. За цветком их не видно – мимолётных слабостей скрывать не приходится. Без подсказок ясно: с отдыхом у них не задавалось в равной степени.

— Нет. По ощущениям кости ломали заново. В кабинете забыл обезболивающее.

Азеф сдвинул брови. О самочувствии Элерт не распространялся: подорванное здоровье восстанавливалось неохотно, увечья зарубцевались, шрамами он запасся на жизнь вперёд – в застенках не деликатничали. Закулисный девиз «Плохо и плохо – пройдёт» он, не стесняясь в формулировках, растолковал «опекунам» на больничной койке. Переживания порождали суету, от которой он открещивался и за которую наделил друзей титулами «куриц-наседок». Их любовная возня с ним одобрения от него не снискала – через неделю они сдались под градом из брани и каламбуров.

Элерт талантливо пускал песок в глаза, отыгрывал почище актёров в театре – люди велись на смену масок, не подозревая за ними подвоха.

У легенд не гнулась спина, не тряслись колени, не приключалось астении. На публике.

Легенды прикрывали ослабевшие, искалеченные пальцы перчатками, хлебали таблетки по рецептам докторов и в непогоду выли в подушку от боли. Вполне по-человечески.

Вынув из кармана пузырёк с надписью «Вильмин»{?}[обезболивающее среднего действия. Элерт пьет это лекарство на протяжении всего времени, прошедшего со смещения императора.], Азеф передал его Элерту.

— Твой подчинённый принёс. Не хотел тебя будить.

— Спасибо.

Он откупорил склянку и добавил в чай несколько капель. От острого запаха лекарства Азеф поморщился, но Элерт с невозмутимым видом осушил чашку в два глотка. Затем, не меняясь в лице, открутил крышку фляги и запил горечь вином.

— С каких пор доктора прописывают употреблять лекарства с алкоголем? – хмуро поинтересовался мужчина, выхватив флягу у друга. – Не рискуй.

— Рисковать, дружище, – это по палубе в открытом море без штанов щеголять. А вино, чтобы ты знал, рекомендовано к ежедневному распитию в оздоровительных целях.

— В оздоровительных целях я его реквизирую. Бросай дурить.

— Бросай курить, – подражал ему Элерт.

Доедали в тишине.

— Что Призрак забыл вчера после девяти во дворе Сатгрота? По твоему приказу.

Азеф разбалтывал на дне гущу от тибы. Она покрывала грани смазанными волнами. У капитана обязано отыскаться объяснение: отряд – демоны с белыми мордами – подчинялся ему беспрекословно. Показания свидетеля в связке с рапортом не попахивали бреднями – они указывали на конкретного участника, понадеявшегося выйти из воды сухим.

Потяни за ниточку – и клубок развяжется.

— Патруль не с Призраком пересёкся.

Ему послышалось?

— У нас завелись пародисты? В тюрьме? Прости, я не…

Элерт едкость распознал запросто – не потерялся, не сыронизировал.

— Я побеседовал с сержантами. Если предположить, что они воспроизводят всё в точности, патруль застал не кого-то из моих ребят. – Он пододвинулся – горячим дыханием по щеке до неконтролируемого побуждения отпрянуть. – Ты в призраков веришь?

— Элерт… – с предостережением выдавил Азеф.

Вышло хрипло. Разоблачительно.

— Без юмора, sher imme. Либо у нас завелись пародисты, либо привидения. Солдаты описывают Кадана. Его личину.

— Что тебя смущает? У нас есть подозреваемый.

— Он умер, Азеф. Сгорел при взятии Белвеза. По кольцу опознавали.

— Ты уверен?

— Уверен. Я моих парней в горсти праха признаю.

Паршиво, куда ни посмотри. Неизвестный представился подчинённым Элерта, и, проболтайся охранник о «демоне», подозрения падут именно на капитана злополучного отряда.

— Командующий Росс! Сэр. Мистер Катлер!

Солдат из сопровождения стукнул каблуками сапог и отдал честь. Его растрёпанный, взбудораженный вид не оставлял простора для фантазии: он бежал.

— К чему срочность, рядовой?