Как рушатся замки (СИ)

У неё получилось!

Получилось?

Она проверила карман. Поверх двух устройств Малси лежал листок бумаги. Его определённо подбросил вигиль – кто бы ещё смог. Похоже, ответ на её везение крылся в послании. Её любезно провожали к Элерту.

От аромата флюменов, от волнения или удачи кружилась голова. Дрожали колени. Пьяно, размыто мимо проносились незнакомые люди – сотни черт, столько же злых ухмылок. Они смеялись над ней? Предатели… Тьма – бурлящий океан – поднималась, заполняла её. Она не противилась. И постепенно тонула.

— Любишь праздники, маленькая госпожа? Я почти поверил.

Разум туманился.

«Хитрый, хитрый волшебник. Зачем ты врешь? Почему не уходишь? Не наигрался?»

Будто во сне, девушка переплела свои пальцы с его.

— Помешаешь мне? – елейно поинтересовалась другая она, хотя мужчина не предъявлял ей обвинений.

— Пожалуй, я не решил, что прибыльнее: избавиться от тебя или наблюдать.

— Лжец. Я ведь знаю: не помешаешь.

Темнота поползла по венам и перекинулась на него. Сквозь дымку иллюзии проступили лисьи уши. Взметнулись девять хвостов. Сонхи вздрогнул. Засмеявшись, Эйвилин прижалась к его груди – сердце не пульсировало, тело опоясывали руны. Отпрянула.

— Демон! Демон! – заверещал женский голос.

Крик подхватили.

Разоблачённый «арканист», застывший посреди хаоса, не кинулся вслед за беглянкой. О чём-то размышляя, он так и стоял на месте, пока его не скрыла серая масса народа.

Комментарий к Глава 20. Если жажда делать зло

Ура! Ура! Я снова вернулась.

Автор не спит, автор пашет как известный герой сказки. На следующей неделе я должна сдать все научные работы, которыми меня одарил университет, и поэтому, надеюсь, у меня появится больше времени для новых глав и редактирования старых.

Но, как вы поняли, кукуха едет не только у меня.

========== Глава 21. Одна ==========

Комментарий к Глава 21. Одна

Авторов вдохновляют отзывы. Пожалуйста, напишите пару строчек о впечатлениях!

Переполох быстро уняли. Эйвилин ещё не добралась до центра площади, когда грозный свист вигилей утихомирил вопли. Завидная оперативность – бросаться на всё живое их натаскали славно. Вряд ли Сонхи им попался: у этого изворотливого лиса сотня фокусов в рукаве – он наверняка удрал, чуть завидев на горизонте фуражки с позолоченными кокардами. Ничто бы не выдало его присутствия – растворился, подобно наваждению, и гадай потом: померещилось, блик так упал или взаправду на присягу заявился девятихвостый демон – хранитель входа в Немир.

Что бы ему делать среди людей? А, может, причина в отсутствующей душе? У бестий она – светящийся сгусток энергии – пульсировала вместо сердца; её было видно невооружённым глазом: огонёк мерцал сквозь кожу, от него тонким ветвистым узором расходился свет. У Сонхи же внутри зияла пустота.

Вспоминая его растерянный вид, девушка не ощущала вины, только сладостное наслаждение. Он заслужил: за насмешки над ней, над мамой, за обман, за отвратительный характер.

Тьма хохотала и ласкалась, словно кошка: «Посмотри, как мы умеем! Представь, на что способны…».

Эйвилин заворожённо посмотрела на чёрные линии вен, на смольный дым, обвивающий запястья и тягуче стекающий с них. Ведь это она… она шутя развеяла по ветру иллюзию колдуна. Не заклинание, не магию – нечто глубже и сильнее, более древнее и сложное. Он и прежде касался её – и ни ушей, ни хвоста. В отличие от волшебных бабочек, его фальшивый образ не испарялся.

Тогда… как? Что она сотворила?

А, впрочем, это не имеет значения. Сонхи наказан. Ему воздалось сполна. Пускай побесится в потугах воссоздать полюбившуюся ему маску арканиста, сына хуао-блудницы и распутного вельможи. Зато на какое-то время он от неё отстанет.

Её цель – рыбка покрупнее.

«Разорвём его!» – оживилась тьма.

«Не торопись… помедленнее».

«Чем медленнее, тем больнее!»

«Спросим его… спросим о ней!»

Она провела подушечкой по краю записки и вздрогнула от острой боли. Порезалась. Вспышка не помогла угомонить беснующее злорадство, не отрезвила и не возвратила контроль над разумом. Глядя на алую полоску на коже, она с ненормальным, ужасающим весельем подумала, что рана от ножа будет такой же ровной. Крови, правда, выльется побольше, и… кажется, быстро не умрёшь: зажмешь неверными пальцами, захрипишь, давясь слюной и ей, этой сучьей вязкой кровью, задёргаешься всем телом… Безысходность скрутит внутренности, по конечностям поползёт холод – и застынешь в страшном последнем моменте из-за растянувшихся на вечность секунд.

Может, её заклятая подруга испытывала что-то подобное перед тем, как издать предсмертный хрип?