Как рушатся замки (СИ)

Эйвилин не посчастливилось быть свидетельницей её конца, но фееричный уход из жизни маленькой шпионке обеспечили. Что там сказал Первый министр? «Не извольте беспокоиться, Ваше Высочество: мы проводили леди с должными почестями. Я позаботился о вашей неприятности», – докладывал он за партией в шахматы, покачивая ногой и утирая кружевным платочком присохшее бурое пятнышко на ребре ладони. Тогда принцесса сдержанно улыбнулась и вполголоса, точно заговорщица, напомнила, что неприятность у них общая и что ему следовало бы держать в памяти, кто вручил оружие для её устранения. Старик-интриган, помнится, внимательно выслушал и посмотрел иначе: вероятно, впервые увидел в ней не избалованную дочь императора, а расчётливую женщину, которая знала цену своим свершениям. В конечном итоге, из сотрудничества они оба извлекли выгоду: она избавилась от надоедливой девчонки, покусившейся на её собственность, он ликвидировал информатора, на протяжении нескольких месяцев передававшего революционерам государственные тайны.

Кто бы догадался, что невзрачная любовница капитана всего лишь его пешка, которую он позволит сожрать? А какие страсти разыгрывал! Будто по-настоящему любил.

До чего бессердечный человек.

Погружённая в размышления, она не сразу уловила перемену настроений в толпе. Мужчина с транспарантом задел её локоть и приподнялся на носочках; женщины, только-только стучавшие зубами от холода, выпятили груди; старик в бескозырке посадил на плечи мальчишку – ребёнок запищал от радости и принялся размахивать флажком. Разрозненный скучающий сброд вдруг преобразился в единый шумный океан – капля к капле, песчинка к песчинке. И в нём Эйвилин вновь почувствовала себя чужой. Ей тут не место.

Родина пережевала её и выплюнула; отвергли подданные, надев на неё кандалы и подписав приговор семье. В чём их грех? Родиться правителем – это преступление? Или народ обнаружил вину в почти безраздельной власти? Девушка с ненавистью оглядела поднимающихся на подмосток людей. О вожделенная власть! Ради неё испокон веку сжигали города и уничтожали целые государства! Напрасно стадо уповало на перемены: революционная верхушка не поделится с ним могуществом. Если у канцлеров водились мозги, они не позволят зазвучать гласу народоправства. Никто не отпустит удила… побоятся повторить судьбу свергнутой ими монархии, ведь где одна революция, там и вторая.

По примеру Сонхи не реагируя на недовольные восклицания, девушка подобралась поближе. Канцлеров было пять, и, помимо Росса и Катлера, она узнала Налани Кой – успешную дипломатку, прославившуюся, к тому же, неудачным романом с министром внутренних дел. Её присутствие не вызвало удивления – ничто не могло переплюнуть предательство Элерта, и после него переход слуг короны на сторону антимонархистов воспринимался с каким-то равнодушием. Им, в общем-то, стоило отдать должное: не всякому хватит сноровки удобно подстроиться под переделывающийся мир. А Драконица Нан – та ещё изворотливая змея. Она обладала нюхом на переломные моменты и лихо переобувалась.

Отличная союзница. Спать с врагом и то безопаснее.

Двух оставшихся Эйвилин прежде не встречала, но догадывалась, что на подмостки их привела отнюдь не добропорядочная деятельность. Высокий – минимум на фут выше Катлера – чернявый мужчина улыбался тепло и открыто. Вьющиеся волосы собраны в косу, борода густая и аккуратно подстриженная, на белом кителе синий аксельбант – таким предстал перед собравшимися Осгюр Илхами, назначенный на должность канцлера по вопросам здравоохранения и образования. Пересекись он с ней в прошлой жизни, произвёл бы приятное впечатление; сейчас же от его приветливости возникали рвотные позывы.

Слева от него расположился мужчина суровой наружности по фамилии Райнер. Тоже высокий, крупный по телосложению он сильнее товарищей смахивал на бандита, промышляющего крупными грабежами и ради забавы устраивающего перестрелки. Его переносицу и глаз пересекал шрам, из-за чего веко не поднималось полностью. Речь Росса он сопровождал кивками; когда слово дали ему, ограничился уверениями, что вскоре армия раздавит промонархически настроенные формирования, и последние противники республики попадут под военный суд. Поразительно отталкивающий тип.

— Помнишь, пять месяцев назад… – обратился к другу рыжий паренёк.

— Ага, – подтвердил тот, не дослушав. – Вот судьба у человека! Петлю прямо тут надевали, а нынче где его палачи? Все в могиле!

Заинтересовавшись их разговором, Эйвилин отвлеклась от происходящего на сцене. Первый молодой человек продолжал:

— Да-да! Ему священник говорит: «Исповедуйся, на Божий суд отправляешься!» – а он: «У меня язык отсохнет грехи перечислять», – и ка-а-ак ухмыльнётся. Худющий ещё, израненный, ноги еле держат. Я думал, церковник с порожков от страха укатится.