Как слышно

В супермаркете работали две кассы, и в обе была одинаково длинная очередь. Стоять с пакетиком разрыхлителя и пластиковой банкой муки в руках было муторно настолько, что ноги невольно начали пританцовывать. Впереди парочки брали по три-четыре пачки шашлыка, чуть ли не ящиками пива затаривались компании студентов. Глеб ненавидел пиво, ненавидел парочки. Ненавидел запах кленового сиропа, бутылку которого разбил пухлый ребенок. Разбил, и ни тени испуга на личике. А родительница, крашенная в рыжий сударыня с вываливающимися из блузки грудями, спокойно ему сказала: «Ничего, оплатим». Глеб мысленно поблагодарил маму, что она всегда корила его за проступки, пусть порой и перегибала.

Дома наконец ждало сообщение от Ани. Поздравления, правда, оказались дежурные, будто и не совсем Анины, даже фраза «Пусть боги тебе помогут» сопровождалась чередой скобочек, словно Аня уже не относилась к своему политеизму серьезно. Зато она написала, что заказала Глебу домой подарок, который скоро привезут.

Через час действительно позвонил курьер. Вручил тяжеленную коробку и пакет. Мама, поставив тесто побродить, срулила на педикюр, так что Глеб, не опасаясь лишних комментариев, распаковал Анин подарок прямо в гостиной. Вернее, даже не распаковал, а порвал упаковку. Возиться с трехслойным картоном терпения не хватило. Внутри был черный ящик с полупрозрачной пластиковой крышкой, за которой угадывалась круглая платформа, напоминавшая киношные аэродромы для летающих тарелок. В недоумении Глеб отложил ящик, заглянул в пакет и все понял. Виниловый проигрыватель. С пластинкой в пакете. Группа уже знакомая, трип-хоп, конечно.

Аня прислала в мессенджере: «Мне пишут, что ты получил. У тебя же есть колонки? Вот их надо подключить. Я увидела на блошином базаре один такой старый и подумала, тебе понравится. Что бы с нами ни случилось, пусть будет радовать».

Пусть будет радовать. Ага. Как на нее непохоже. И еще – что бы с нами ни случилось… Глеб устанавливал проигрыватель раздраженно, как если бы получил откуп, дорогую игрушку вместо чего-то по-настоящему важного. Он провозился целый час, настраивая звук, разбираясь в кнопках, подыскивая подходящее место в комнате. В итоге ящик поместился на письменном столе, рядом с ноутом. Глеб включил уже знакомый альбом, убедился, что звук настроен как надо, и сел на кровать.

Черный диск вращался водоворотом, засасывал в себя, одновременно наполняя комнату монотонной музыкой. Глеб не знал, сколько времени он провел, пялясь на пластинку. Музыка кончилась, а он все сидел. И вроде бы слышал, как вернулась мама, вроде бы ответил на поздравительную эсэмэску какой-то дальней родственницы. Или даже двух дальних родственников. Счастья, здоровья. Удачи, благополучия. Успеха во всех делах. Чтобы учеба была в удовольствие. Любви, тепла, радости. Гармонии, взаимопонимания. Успехов, братан. Всего тебе несбыточного. Свершений! Здорачи, благовья! Люспехов, счабви!

В чувство привела мама, крикнула из прихожей:

– Пойдем пирог есть!

Глеб тут же вскочил, убрал пластинку в бумажный чехол и вышел в гостиную.

Там было теплее, чем обычно, и в нос бил сахарно-кисловатый дух. Огромный пухлый пирог лежал на тарелке в центре стола. Вокруг стояли хрустальные рожки на длинных ножках – любимые мамины фужеры.

– Ну что, именинник, откупоришь игристое? Бутылка в холодильнике.

– Угу, – согласился Глеб без особого энтузиазма.

– Спал, что ли?

– Нет.

Едва Глеб снял мюзле с бутылки, в прихожей раздалась протяжная монотонная трель.

– Это, наверное, к тебе гости, – сказала мама. – Кто-то из школы поздравить явился.

Глеб заковылял к двери, глянул на экраны видеонаблюдения.

– Там отец.

Мама сморщилась, но почти сразу изобразила улыбку:

– Так открой. Не удержался он до своего ресторана.

Глеб открыл. Правда, впустил будто не отца. А кого-то… нет, даже что-то другое. Сначала Аня, теперь вот – сплошные метаморфозы. В руках у отца была прозрачная папка. На шее галстук, на пиджаке запонки. Даже по собственным пижонским стандартам отец оделся как на парад. И говорил он по-генеральски, но как генерал проигравшей армии.

– Подарочек! – Отец положил на стол папку, где было несколько бумажных листов. – Довольны? Там, помимо прочего, пара доков с отчетности моей, специально для Светланы Игоревны… а то чего через посредников, которые фактически с обыском…

Он стоял посреди гостиной, смотрел на маму, и Глеб старался не замечать его взгляд. Но говорил отец скорее с Глебом.

– Умница Света у нас. Она ведь повода давно ждала. Так ей хотелось меня нагнуть.

– Не все ж тебе нагибать. – Мама с нарочитым безразличием пожала плечами.

– Ты взрослый, Глеб, должен знать. Ты получил от меня, Глеб, что хотел. Благодаря маме. А мама – благодаря товарищу подполковнику. Ты спроси ее! Спроси! Кого и как! И куда! И почему обязательно через это все надо, да?

Отец срывался не на ор, а на шепот, но шепот громкий, переходивший в гневное бормотание.

– Пап, успокойся.

– Успокоиться? – Отец махнул рукой, словно отогнал невидимую муху, подлетевшую на сладкий аромат клубничного пирога. – Да вы два сапога пара!