Как страшно засыпать в России

Взрывы, тротил и спина командира -

Вот что такое она…

Чеченское письмо

Война, ты грозная волчица,

Сжирающая своих парней.

…А наш комвзвода материться,

А мы становимся грубей.

Бандитов бьём, и нас калечат,

Под "сушки" не сомкнём мы глаз.

Там, на миру всех ночью лечат,

А мы жуём противогаз.

Письмо пишу всем матерям на свете:

Храните ваших сыновей!

Но в нашем синеньком берете

Живётся, право, веселей!

Меня забрали в армию.

Откормят как свинью,

Пошлют сдыхать в Тартарию,

Убьют и мать мою

Письмом, где всё по белому:

"Погиб он как герой"…

Лишь сыну семидневному

Плевать, что я такой -

Убитый, плохо выбритый,

Лежу, закрыв глаза.

В военбилете выбита

Геройская звезда.

И нету в этом случае

Претензий не одной.

Есть смерти и по круче,

А ты, поди, герой…

Ветераны

Ивану Бабакову

Ветераны, ветераны, ветераны,

Залечите наконец свои вы раны,

Чтобы мы не знали той вселенской боли,

От которой горче чем в неволи.

Выпейте свои вы фронтовые

Чарки две, что горче всей полыни,

Но не плачьте, не терзайте души:

Боль уйдёт и станет всем нам лучше.

Багровая война

Скажи, отец: в войне ли наше дело

Или на мир мы смотрим не с руки?

Мне говорят: тебя беда задела,

Но я с бедою связан вопреки…

Я знаю тех, кто плачет белой ночью -

И им война то вопреки дала,

Что видятся им меж людей воочию

Послевоенные и странные дела.

Багровая война!… Желанная победа!…

Теперь мне мир весь видеться иным.

Стерпеть сполна – вот нашей жизни кредо.

Дать людям память – вот на чём стоим.

Мой кот

Мой кот не ест сырую рыбу,

Не поглощает взглядом птиц,

Он к человеческому миру

Привык, к познанью наших лиц;

И вставши на подмост сознанья

Всечеловеческой любви,

Кот превосходит ожиданья

Весьма обширные мои.

Тегеран

Город чистых автомобилей,

Загорелых неумытых лиц,

Железнодорожных линий,

Пугающих птиц,

Базаров, кричащих роскошью,

Девушек, говорящих в тишь,

Детворы, знаменитой ловкостью,

В воздухе, в котором паришь…

(Из моего романа "Кружение времени")

Завещание

Ты поселила ветер в волосах

И молния в твоих глазах сверкает;

Ты вся душою – с верой в небесах,

Но жизнь с двумя судьбами не бывает.

Живи земною жизнь, друг, люби;

Люби поля, тот луг, что весь мерцает,

Твори приветливость, добро твори.

А небо? Счастливый небо забывает.

Два тела сольются в единое эро,

Истома поглотит весь стыд и наив.

Мужское прекрасное юное тело

Владеет над женским, собою покрыв.

За окнами грохот огня и безумья,

А в спальне – и битва, и ласковый бред.

Но будут моменты немого раздумья:

Остаться навеки, уйти ли в рассвет.

Скупые чувства разрушают

Святое зеркало судьбы:

Осколки дивно отражают

Немые всполохи звезды.

Горит ли свет в окне бездонном,

Луна сияет ли в ночи -

Найдёшь печаль на сердце сонном,

Хоть ты кричи, хоть ты молчи.

Морской волк

Выйди в море и вслух помолись,

Выпей чарку-другую, откашлись.

Только здесь начинается жизнь,

Этой страшной волне отдавшись.

Видишь, солнце пирует вовсю,

Чайки клич возвещают о радости.

– Вот червя бы скормить карасю…

Только даст он минтаю из жалости.

Он – задумчивый волк морской.

Знает жизни пятки холодные.

-Ах, красотка, я приду за тобой,

И вопьюся в губы холодные.

Мой итальянский груб и странен,

Дополнен звуком остроты,

Как лев – он близорук, коварен,

Сам по себе, не говорит на "ты".

В нём есть стремление к искусству,

К чему Италия влечёт.

Он не подвластен к злому чувству,

Он вновь к свободе всех зовёт.

Утоли моя кисть мои страсти,

Дай изведать и мёд, и вино.

Рвётся сердце всё чаще на части,

Не поёт оно песни давно.

Гениальность уж нынче не в моде.

Небо выдохлось, слава ушла.

Одеваются не по погоде,

А на душу – увы, ни гроша.

Залечи милый холст мои раны,

Киноварью глаза удиви.

Мысль движется струйкою праны,

Мне шепча: "и твори, и живи"…

Братец Ноябрь

Ходил драчливый ветер по деревне,

Открывал амбары, завывал в полях,

Снег швырял в канавы на замёрзшей стерне,

Прятался, смеялся в добрых ковылях.

Девушки по хатам разбрелись как птицы,

Парни пьют хмельную, глядя в потолок.

Только лишь синицы строить мастерицы,

Видно подошёл им их конечный срок.

Скованы болота, мерзкие трясины,

Братец наш Ноябрь вышел здесь гулять.

И трясётся спелый куст калины,

Жалко, его некому вскорости сорвать.

Есть прелесть даже в детективе,

Когда убитого не ждут

Рай во внеземной чужбине

Или холодный мрачный спрут,

А ожидает его качка

В дрезине средь сибирских рек.

Здесь упокоится как жвачка

Пустой бессмертный человек.

Простит ли Русь мои грехи,

Уйдёт ли в прах былая глупость -

Все разобью, порву в куски,

Авось придёт и в чувствах скупость.

Во мрак пробьётся дух немой,

Моя душа устанет плакать,

И луч небесный надо мной

Внутрь меня начнёт уж капать.

Храни, небесная страна

Мой волос, глаз и уха строгость!

Вберёт в себя вся синева

Моей гортани злую полость.

Молюсь, храню в душе покой

И радуюсь отчизне.

Мой Ангел, бесов успокой:

Не дам я сердце тризне!

Пусть Крест сияет как заря,

Пусть радуются дети.

И роза нежная моя

Горит в твоём букете.

Сикстинская капелла

/подражание Каролю Войтыле/

Друг-Ангел, веди меня в капеллу!

Хранителем ты будь в тех мраморных стенах,

что очи нам дают, прославленное зренье,

которым видят и младенец и старик.

Ангел распечатает уста мои,

сияньем озарит духовное созданье,

кем я зовусь с рожденья на земле.

И стану я говорить на странных языках.