Как в старой сказке (СИ)

Всю дорогу – около четырех часов быстрой езды – девушка старалась смотреть в окно, но только не на будущего мужа, который, напротив, не отводил от нее ничего не выражающего взгляда. Когда карета подскочила на кочке, и прикрываемый до сих пор разрез до бедра обнажил стройную ножку, взгляд, впрочем, стал чуть более заинтересованным. Таня покраснела и вернула ткань на место – и услышала усталый разочарованный вздох.

Глеб потягивал вино и с ленивым интересом охотящегося зверя наблюдал, как Таня расплетает и расчесывает волосы. Когда она взяла белую ночную рубашку и направилась за ширму, принц остановил ее тихим, коротким повелением:

- Здесь.

Посмотрев в его черные омуты, рыжеволосая вздохнула и начала расшнуровывать платье. Нарочито медленно, всякую секунду пытаясь отвернуться – но глаза зверя глядели пристально.

- Здесь, – повторил Глеб.

За платьем последовало нижнее белье; оставшись без ничего – все тот же пристальный оценивающий взгляд – девушка, краснея, натянула сорочку, настолько тонкую, что она еще больше открыла молодое стройное тело.

Усмехнувшись, мужчина протянул ей бокал вина. Пока Таня, потупившись, сидела на краю кровати и давилась кисловатой жидкостью, Глеб раздевался сам.

- Неужели так противно? – поинтересовался он, опускаясь рядом.

- Не противно. Страшно, – вдруг призналась Таня, стараясь не смотреть на обнаженного мужа.

- Уже лучше. Привыкнешь.

Бейбарсов осторожно коснулся ее подбородка и развернул к себе.

- Ты моя жена. Стесняться больше нечего.

Легко ему говорить – к двадцати шести годам уже столько фавориток было...

Бейбарсов усмехнулся и притянул себе новоиспеченную супругу.

Муж целовал ее – страстно, властно, настойчиво. Руки Тани уперлись в его плечи, пытаясь сохранить дистанцию – но что ее сопротивление было для принца? Это лишь больше возбудило мужчину.

Глеб любил власть и все ее возможности абсолютно во всем, это Таня уяснила точно; вот и сейчас отчаянные попытки задержать наступление брачной ночи приносили какое-то сладковатое удовольствие. Она вынуждена была подчиняться – не только как принцу, но и как мужу. Если бы его глаза не были такими черными, девушка поклялась бы, что они затуманены от страсти.

Целовал он ее очень долго – настолько, что она, кажется, забыла, как дышать.

Глеб не спрашивал – он брал и имел на это право. Они жили в веке мужчин – что было мнение молоденькой девушки, пусть и знатного рода?

Руки, своевольно скользившие по женскому телу, были сильными и горячими. В чем-то, даже, ласковыми. Наверное, Таня и получила бы удовольствие от этих ощущений – если бы не чувствовала себя коровой на закланье.

Сопротивляться было глупо.

Он был умен, красив, обаятелен и не вызывал ни капли отвращения, в отличие от всех других мужчин, на брак с которыми ей давали выбор. Кто знает – может, соглашаясь отдать дочь замуж за этого человека, Лео действительно думал не только о знатности рода, но и о ней. Не поставь ее перед фактом свадьбы, Таня, возможно, сама бы влюбилась в эти черные глаза. Но теперь взыграло проклятое упрямство, перечеркнувшее все возможности ее хорошего отношения.

- Нет! – яростно воскликнула Таня, когда мужчина навис над ней и задрал тонкую рубаху.

Подчиняться собственной судьбе ей внезапно стало невыносимо. Играть в покорную невесту сегодня тоже больше не хотелось.

В ответ Глеб одной лишь рукой свел хрупкие запястья где-то над головой и впился в мягкие губы очередным поцелуем. Чтобы удержать хрупкую жену, много сил не требовалось – а потому свободные его пальцы деловито сновали по бедрам Гроттер.

- Нет, – отчаянно простонала Таня.

Хотя с ней обходились достаточно мягко – учитывая все рассказы о супружеской жизни – для нее происходящее было сродни изнасилованию. А разве оно не было таковым?

Проигнорировав очередное возражение, Бейбарсов развернул ее спиной к себе, поставил на колени и, схватив за талию, вошел – резко, быстро, с какой-то остервенелостью.

Гроттер дернулась в сторону, но последующий рывок назад лишь еще сократил расстояние, заставив вскрикнуть: руки, лежащие на талии, держали крепко.

Прокусив до крови губу, Таня безуспешно старалась не стонать – только адская резь была невыносимой. Не стонать, не плакать, не дергаться: просто замереть и ждать, пока этот ритуал закончится.

Бейбарсов должен был взять свою жену этой ночью – и потому делал то, что должен, ни капли не считаясь с ее мнением. Да и плавные линии мягкого нежного тела вызывали не только чувство долга...

Кажется, эта пытка продолжалось вечность – а потом внутри стало как-то... тепло.

Не выходя, мужчина навалился на нее, обнимая крепче.

Он все еще был в ней, но стало как-то не так... режуще. По бедрам стекала липкая жидкость вперемешку с кровью, которой оказалось как-то много.

Сжимая в объятиях и не давая пошевельнуться, Глеб перевернулся на бок.

Эмоции навалились как-то разом; резко стало обидно и грустно. Таня судорожно вздохнула, пытаясь заставить слезы прекратить литься ручьем, но они отчего-то не слушались.

А Бейбарсов вдруг погладил ее по голове. И Таня всхлипнула еще громче.