Как вернувшийся Данте

Ибо (что скрывать) – хотел так сказать. Сам захотел (в сказанное) – поверить. Тогда Яна (сама – без него) – вновь безоблачно улыбнулась.

Со стороны так и виделось – она просто смотрит на золотозубого демона, смотрит и улыбается. А он – тонет в необоримой зелени ее глаз!

Кабак (который почти замер) – легко покачивался на волнах её слов, произнесенных молчанием. Безопасны были те волны или таковыми лишь казались, но – золотозубый вдруг резко обернулся в сторону своих жлобов.

Золотозубый – стал вглядываться в малоподвижные лица своих соратников; но (оче-видно) не разглядел, и пришлось ему произнести:

– Кто из них?

Но! Безразличная женщина – только плечом повела. Казалось – молча кричать невозможно; но – Золотозубый ей крикнул:

– Кто?!

– Тот самый никто, – сказала женщина (ответила – на все взгляды и на все времена). – Тот, кому не нужно учиться бессмертию.

Время (как времени и положено) – не двигалось. Плотное пространство – было неподатливо, и движение в нём оказывалось совершенно – то есть никому (кроме совершенной Лилит и псевдо-золотозубого демона) невозможно.

Волокущие Стаса жлобы – были не живы и не мертвы (открылись как есть – неподвижными вещами в ве’щей сути не-происходящего); но – в этой кажущейся мертвечине несчастный Стас попробовал сделать вдох (ибо – почти что задохнулся).

– Тот, кому не надо учиться бессмертию, – сказала она.

И тогда он (в ярости и ревности) из-рек человеческую полуправду (почти истину):

– Всем – на-до. Даже тебе, – сказал ей её же (ибо – ею подобранный и ею из людей уведённый) демон.

После чего – смирился со своей обречённостью. Или – снова примерил весь мир на себя (пробуя – эту его версию); кто решит, что сейчас произошло?

– Оставьте его! Ошибка вышла, – вновь и вновь (в каждой версии самого себя) говорил «здешний» Цыбин.

Потом – беспощадно поломав свою усмешку, он – не сдержал и бессильной гордыни:

– Забросьте это тухлое мясо в её машину, – он подёрнул рукой в сторону женщины и отвернулся от нее.

Он – сумел принять последний дар Яны! То есть – (почти) достойно. То есть – в меру себя. Сумев ни единой черточкой (согласитесь – трудно представить душу без очертаний) не показать своей слабости, ибо – всегда просил у нее только силы.

Черное Солнце – сияло над Черным морем. Море – тихо плескало. Солнце – молчало. Море – не только казалось, но и действительно было; но – не только казалось к происшедшему безразличным. Знало – воскресение (и смерть) всего происходит в каждой капле соли и в каждой соли земли.

Кем бы (и чем бы) эти корпускулы ни были. Потому – время спустя вишневого цвета «вольво», ночной стремительный автомобиль, крутил и крутил повороты, уносясь от побережья куда-то в горы (прочь, прочь от моря)!

Стас – проснулся на заднем сиденье этого автомобиля; причём – внезапно и навсегда, как от удара сердца.

И точно так же внезапно услышал голос:

– Ты испугался?

Удивившись, он поднял ладонь к виску (в который могла бы вонзиться – но так и не вонзилась! – ледяная игла), причем ощущал он эту свою ладонь всю в порезах от бутылочных стекол (ибо – недавнее прошлое продолжало за ним волочиться).

Потом – не узнав своего голоса, он ответил:

– Я не успел испугаться.

– Согласна, ты не слишком-то быстр, – подтвердила она.

Голос – был лишен выражения, и она не смотрела на него. Но! Это. Был. Голос. А ещё. Он. Её. Видел.

Ибо – перед ним была просто-напросто женщина. Виделось ему – она очень просто и коротко стрижена. Что куда-то исчезли огневые крыла её волос, необузданные и неопалимые; но – виделось так же (показалось?), что она обернулась и взглянула.

И тогда – остались только ее глаза! Как раскаленное солнце пустыни, где не было места хрупкому и преходящему изумруду морей.

Но! Она! На него! Не смотрела!

– Но (быть может) – это и хорошо, что ты нетороплив.

Он удивился этой похвале или хуле (если понимать пошловато) – ибо сейчас (а было ли это – сейчас?) не был ее голос беспощаден: пожалуй, был он негромок! И не содержал предъявленных (заведомо завышенных) требований.

Но (было более чем очевидно) – они обязательно будут предъявлены.

Это. Был. Её. Голос. Ему отвечать – следовало; и ещё – за ним должно было следовать! Не раздумывая – ещё и потому, что повторения (буде его не услышишь) не будет более чем никогда.

Пожалуй – её голос сейчас вообще лишен выражения (внешности сути). Да и сама она – на него более не смотрела; но уж он то (тоже не глядя) видел её! Привиделась ему – просто-напросто очень юная женщина.

Что – очень просто и коротко стрижена. Что – куда-то исчезли крыла её волос, необъятные и неопалимые.

Но! Откуда-то – он знал о крылах (откуда-то); откуда-то – видится так же, что прикусила она (как возможно прикусить лишь один из языков ныне мертвого – и вечно живого! – пламени) полыхающий локон.

Видится – как сузились её рысьи зрачки; показалось-таки – она обернулась и взглянула (вот так – её мир и вращался, и возвращался); но (от целого мира) – остались только её глаза, прозрачные, как раскаленное солнце пустыни! Где не было места преходящему изумруду морей.