Как вернувшийся Данте

– Некий народ (из тех – уравненных греческим тираном колосков; а так же – из углей, что не холодны и не теплы), падал ниц перед золотозубым халифом (из тех зло’тых – что обронены Аллахом и подобраны шайтаном); и всё бы складывалось в судьбе халифа прекрасно; но – повстречался на пути у процессии сидящий под пальмою суфий (или, иначе, некий дервиш), даже и не помысливший, чтобы пасть.

– И что?!

– А ничего!

– И всё же объяснись. Пожалуйста.

– Халиф спросил у дервиша, почему тот не падает. Дервиш на вопрос ответил вопросом: а почему я должен это делать?

– Потому что выше меня никого нет, – гордо ответил халиф.

Удивлённый суфий спросил:

– И что с того?

Здесь – Золотозубый (тоже) воскликнул:

– Как может низший не понимать, что он низший?

Смерть ответила ему:

– Я всех уравниваю. А вот после меня (для людей) – не всё, что вверху, то и внизу.

– Я не у тебя спросил, – обронил «здешний» Цыбин.

Смерть (сама по себе) – даже не улыбнулась. А Яна (за неё) – ответила:

– И что с того?! Суфий – улыбнулся и сказал: быть может, я и есть этот никто.

Золотозубый помолчал. Потом спросил:

– Халиф повелел казнить наглеца?

– Разумеется, причём немедленно. А вскоре приближенные – зарезали самого халифа, который на их глазах утратил ауру неоспоримого превосходства и не сумел достойно говорить с мудрецом на языке мудрых. Вспомни слова древнегреческого суфия – и переверни их вспять, и пойми: если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном!

Время спустя псевдо-золотозубый спросил:

– Ты хочешь сказать, что всё ещё оберегаешь меня?

– Уже нет, – просто ответила она.

– Да. Я. Поступил. С этим наглецом – недостойно! Но(!) – я поступил именно так, как ты меня и обучала: я предъявил ему меру – которая заведомо бы оказалась много больше его! Совершенно как в пушкинской сказке.

– Сказочник, – сказала Яна. – Мифотворец и герой мифа (одновременно).

– Да, – сказал Золотозубый. – Попросив у Золотой рыбки (или – в «Золотой рыбке») – всего (например – статуса Владычицы Морской), получи-ка равновеликое «всему» – «ничто», (сиречь – пустое корыто).

Лилит (сказочнику) – произнесла (приговор):

– Вот и ты – хотел посмотреть, как он выживет – получив свое «всё».

Золотозубый оглядел помещение. Как в тело помещена душа тела, так его взгляд помещался сейчас в его взгляды.

– Да, – сказал он (уже – понимая).

Она (не обратив внимания – на его «понимание») договорила:

– Вот и я посмотрю, как ты выживешь.

Только внешне – их безмолвная беседа длилась долго! На деле (точнее, для окруживших их «здесь и сейчас») – была она мимолетна, ибо – она была как дыхание в дыхание (перед расставанием)!

Поэтому (и не только) – слова были необоримо жестоки.

Потом (и не только) – женщина равнодушно улыбалась. Золотозубый (с какой-то не свойственной ему трепещущей неуверенностью) – понял, что сейчас задохнется в окружившем его безвоздушии и неподвижности навсегда посторонних ему (а после встречи с ней – иначе и не могло бы стать) человеческих лиц.

– Ты полагаешь, я тебя обучала? Быть может, ты даже мнишь себя моим учеником?

– Да, учила.

– Тогда ответь мне, ученик-недоучка, отчего из всех умерших так «никто» и не вернулся обратно?

– Но один, говорят, возвращался.

– Если ты о высокой поэзии некоего – якобы древнего (всего-то два тысячелетия) текста, если ты – об этом моралисте из Галилеи; так ведь и твои прилипалы – все готовы с его моралью согласиться, – здесь она качнула подбородком в сторону зала. – Ибо им – обещано оправдание; обещано – оправдать их несущественность! Для-ради этого – все они тотчас с тобой будут согласны! Они (все) – твои тщетные братья и сестры по вере и неверию в (саму возможность) спасения души.

– Даже если и так, то что? – беспомощно вопросил сильный и жестокий человек. – Даже если и так, то что?

Но (всё же) – она не сказала ему, что и в нём самом нет завершенности. Вместо этого – бес-полезно (ибо – был он демон) пояснила:

– А то, что смерть (даже та – при тебе) – есть учитель людей. А вот ваша (бес-конечная) жизнь – ничему вас не учит. И лишь обучению смерти вы не способны противиться.

И ещё сказала она:

– Ты попытался (у меня) научиться бессмертию; но – ты всего лишь пытался справить нужду (посещать отхожие места); а ведь «это» (пожалуй) – без меня!

– О чем ты?

Она – не удивилась (его нарочитому невежеству); но – не-почти-тельность (слишком телесную) сразу же пресекла, спросив:

– Хочешь, я опять расскажу тебе страшную сказку о Хозяине Дикой Охоты?

– Нет! – Золотозубый (почти) побледнел: он – словно бы воочию увидел так называемое шествие муз вослед Аполлону (нано-божику человеческих искусов); он – отчасти был прав (в отношении золотых стрел нано-бога); но – (почти) во всём ошибался.

Она – не стала его поощрять (ни в том, ни в другом).

– Очень хорошо, – медленно и почти смакуя (и по прежнему – молча) произнесла она. – А то ведь я действительно знавала того казненного халифом дервиша! Ты полагаешь, что я всё ещё тебя оберегаю?

– Да, – сказал Золотозубый.