Как вернувшийся Данте

Повелел я (то есть Рамсес III) начальнику сокровищницы Монтуэмтауи, начальнику сокровищницы Паиферту, штандартоносцу Кара, дворецкому Пабеса, дворецкому Кедендену, дворецкому Баалмахару, дворецкому Паирсуну, дворецкому Джхутирехнеферу, царскому докладчику Пенренут, писцу архива Маи, писцу архива Параэмхебу, штандартоносцу пехоты Хои: «Что же касается речей, сказанных этими людьми – я не знаю их. Пойдите и допросите их».

Они пошли, и они допросили их и они предали смерти от собственных рук тех, кого они предали смерти – я (их) не знаю, (и они) наказали других – я (их) также не знаю. Повелел (я накрепко): «Берегитесь, остерегайтесь ошибочно подвергнуть наказанию чело(века) … Который над ним».

Так я сказал им опять и опять. Что же касается всего сделанного, это они, которые сделали это, и пусть падёт все, что они сделали на их головы, ибо освобожден я и защищён я на протяжении вечности, ибо я среди праведных царей, которые перед Амоном-Ра, царём богов, и перед Осирисом, правителем вечности.

И вот здесь (когда сына царя осудили и решили «принудить к бессмертию»; а не так ли он сам захотел: принудить себя стать нано-богом?

Что сего принуждения – его собственная мать (за него) восхотела, дело второе; отсюда (опять) – вспоминается всё ещё «телесный, сам в себе» Цыбин, который ожидает у лестницы, когда к нему снизойдёт (держась за перильца) Рамзес.

Итак – ты хочешь «быть без смерти»? Так получи свою осознанную нано-божественность!

Сына царя мумифицировали за-живо (не вынув ни желудка, ни мозга, основных компонентов человеческих хотений); человек – пожелавший присвоить себе право воскресить народ Египта (должное происходить благодаря воскресшему фараону-Осирису) не мог ожидать меньшего; но – была в этом саркастическая (лютая и радостная) символика.

Та самая символика, которой душегуб Цыбин (Кербер у врат аида) не донес до своего Санкт-Ленинграда.

Но (здесь) – повторю и напомню – «новый» (составной) Пентавер стал проходить меж капель идущей повсеместно Леты и увидел свет, разбивающийся о поверхности бесконечных твердей: он увидел все те жизни (на самом-то деле их было немного, три или четыре убийства), которые он отнял у людей. Он увидел эти отнятые жизни и увидел этих (убитых им) людей уже с другими (не менее богатыми и не более бедными) жизнями… Но здесь Спиныч стал проходить меж капель и (наконец-то) получил возможность – сойти с моста:

Сойти с ума и выйти из души.
Оставить свою внутреннюю жизнь.
И поменять её на вещество
И внешность: стать другое существо

И осознать свою бездушность.

И вот я пуст (и вот я путь)

вокруг меня лишь сущность.
Вот я без-умен и сошёл с ума

В долину, где растут деревья смысла, – и вот здесь-то он перестал быть поэтом. А жаль, так мне с ним было бы намного проще.

Но! Я могу завершить начатый текст поэта (переставшего быть поэтом):

По ней рекой течёт моё сознание.