Как вернувшийся Данте

Как и он был глиной только для этого пламени, поэтому и сотворена она была совсем иначе; но – (здесь «Шахразада опять прервёт дозволенные речи») пока мы совершали этот экскурс в первую часть Вечного Возвращения, события в части второй отразились от Зеркала (настало время вновь взглянуть на новое отражение одного и того же).

Итак – прошло время и опять пришло время, и Яна прервала своих ветхие размышления над телом Ильи (не в её таинственном офисе на Вознесенском проспекте, а опять в миг после убийств); она – вновь (как и не было этого «до» или этого «после») словно пламя взметнулась – она встала на ноги!

Так встала, что Илья оказался у нее на руках.

Лёгкая как ветер – она опять побежала. Перед ней – распахивались просторы проспекта; но – она почти сразу свернула и еще раз свернула, и вошла в дом; причём – тяжелая дверь из металла сама перед ней распахнулась!

Она – взлетела по лестнице (духовной лествице) «вечного ремонта», и еще одна дверь перед ней распахнулась, и она положила Илью на потертый диван и склонилась над ним; причём – лицо ее при этом стало меняться!

Туманились его черты, и из этого тумана вылеплялись черты совсем другие – так она на него смотрела.

Он предавал ее, причем не единожды и не дважды – на взаимных изменах и изменениях держится мир явленный и неявный, «который уже есть, но еще так и не настал»; но – и она его великое множество раз предавала.

Они никогда не прощали друг друга! Им не надо было прощать. Они умели (ибо ничего более им не оставалось) отодвигать сроки.

И вот теперь он опять умирал (этот слабый мужчина) – и опять у нее на руках; но – помнила она и могучего Гильгамеша (так и не пригубившего чащу с бессмертием)! Помнила она и могучего Геракла – до самого дна сумевшего эту чашу испить (только где он теперь, окаменевший незначительным божиком)?

Она – помнила. Здесь и сейчас (опять и опять) – её лицо перестало меняться.

Её лицо – стало просто лицом красивой женщины; но – всё же он опять умирал и не умер (этот слабый мужчина)! Готовый вновь и вновь отодвигать сроки миротворению, расплачиваясь собой – за себя и за неё; конечно же – у них никогда и не бывало выбора.

Ведь (даже если) сами они были – из небывалых, то – у кого из живущих душой есть этот (так называемый) «выбор»?

Ибо – душу не выбирают; но – всегда «выбирают» только (или – толику: поскольку всё – недостижимо) душу.

И она опять и опять безнадёжно попробовала. Ведь она все равно поступила по своему. Она выпрямилась. Она подошла к телефону. Она набрала номер.

– Привет, – тихо сказала она совсем другие слова души (прежние звучали в минувшем) и продолжила тоже иначе:

– Ты уже спишь, я знаю. Я знаю, что сегодня я опять приснилась тебе – в этом году впервые; как и всегда, когда сегодня плохой год. Приезжай, ты мне нужен. Я на Вознесенском проспекте, ты знаешь.

Здесь она улыбнулась (как улыбается утро в Аравийской пустыне) и легко согласилась:

– Да, конечно же, мосты разведены; разве это преграда? Ты будешь здесь как можно скорее, но можешь и не торопиться.

Она положила трубку, совсем не думая о том, кого позвала, и вновь даже не стала, но – перекинулась собой: Дохнуло пламенным зноем, и мгновенно ее губы потрескались и их обметало горечью, и одежда ее истаяла – она возвращалась к Адаму!

Каким образом (из взаимных предательств – таков строительный материал) мы строим Царство Божье на земле; но – не это важно! Важно – каким образом построим (впрочем, ответ известен).

Итак – мужчину, от которого в этот миг Яна навсегда уходила, звали Стас.

Очевидно (в чём-то одном) – Яна была сейчас сродни младшей жене фараона Тейе, убивающей одного Рамзеса ради другого Рамзеса (и все они – не Адамы, увы); что ж – такова воля к жизни для женщины: рождать в смерть жизни (и живые, и мёртвые).

Казалось бы – это участь не ей предназначена, а дочерям Евы (псевдо-Евам); очевидно, Лилит понимала пределы своей Стихийности – пробуя за них выйти.

Очевидно (в чём-то другом) – Яна была сейчас Вечной Женственностью; но – здесь с ещё большей очевидностью выясняется: красота – может побудить спасать мир; но – сама спасти не способна.

А в чём (третьем-четвёртном и далее) – Яна сейчас находилась для Стаса; но – статичному Стасу не мешало бы сейчас осознать (точку поворота): ибо – время само пришло к нему; пришло – за ним: каждый, кто претендует на царскую жизнь, по царски за неё отвечает).

Многие годы (или немногие годы) будучи рядом с ней, он – просто принял как данность: мы (живем) – вне пространств; но – сами их мироформируя (по мере весьма ограниченных сил); мы (живём) – лишь тогда, когда называем по вещему имени вещи (полу-именем одного или другого полу-мира; я намеренно не употребил термин «псевдо»: по отдельности мужчина и женщина способны лишь к полу-мерам).

Стас (сейчас) – осознал полу-имя того, что ему предлагала Лилит: она хотела Стаса добро-вольно само-убить. Хотела – избегнуть вивисекции (а ведь почти склонилась к нано-машинерии), посторонней её личной вечности!