Как волк теленочку мамой был и другие любимые сказки

Сделал пассы Соломон – и Бродерик оказался на коне на палочке и сделал круг вокруг всей компании. А Мэри с удивлением смотрит на всё это дело и собирается улизнуть, не зная, что ей уготовит джинн Соломон.

– Остановитесь, маленькая леди, – протянул руку сэр Эшли, – с острова не убежишь. Соломон, а ну-ка преврати эту несносную девицу в камень до поры до времени. Пока мы здесь не разберёмся с непокорными двуногими.

Канаванияма, Бродерик и Педро вопросительно посмотрели на сэра Эшли.

– Тут мне донесение поступило, что наш закопанный русский друг Иван готовит маленький заговор. Он подбивает деревенских пугал на вторые ноги. И тем самым может нарушить освященную вековыми традициями одноногость.

Бродерик поднял лошадь на палочке на дыбы и взмахнул мечом, Канаванияма сделал несколько выпадов руками, ногой и заорал: «Кия!», а Педро гнусно улыбнулся, вырвал у себя из головы волос, подкинул его в воздух, а затем подкинул в воздух выхваченный нож. И между волосом и ножом завязалась в воздухе кратковременная битва. В результате чего волос оказался изрубленным в мелкие клочья и с горестным вздохом умер.

– Мы рады, – кивнул головой сэр Эшли, – что вы согласны с нами, а мы – с вами. Между нами-мной и вами-вами достигнут так называемый «вы – нам, мы – вам».

– Так от меня, достопочтимый хозяин, – напомнил о себе Соломон, – что требуется?

– От вас, не менее досточтенный Соломон, требуется временно превратить эту маленькую леди… Кстати, дон Педро, попридержите её, а то она, кажется, собирается избежать нашего внимания. Благодарю вас, дон, кабальеро и синьор. Так что, милейший Соломон, превратите её в камень… Или нет. Камней здесь и так предостаточно. Потом разбирайся, кто камень, а кто леди… Превратите её, Соломон, скажем, в птицу… Птицу, которая до разрешения всех наших маленьких недоразумений услаждала бы наш слух эстетическим пением.

– Как скажете, хозяин, – поклонился Соломон, сделал пассы, и Мэри превратилась в курицу.

– Мы не это имели в виду, почтенный Соломон, – спокойно заметил сэр Эшли.

И снова Соломон сделал пассы, и Мэри превратилась в индейку.

– И не это, – снова качнул головой сэр Эшли.

– А что, очень вкусная птица, – задвигал забралом Бродерик. А Канаванияма и дон Педро жадно сглотнули, да так, что чуть кадыки не выскочили.

– Только не очень хорошо поёт. Успокойтесь, сэры, саны и доны, – поднял руку сэр Эшли, – мы её не для кулинарных изысков превращаем, а в целях безопасности и эстетического наслаждения. Попробуйте ещё, Соломон.

И снова Соломон сделал пассы, и Мэри превратилась в канарейку.

– О! – поднял палец сэр Эшли. – Это то, что нужно. Спой, светик, не стыдись.

Мэри открыла рот и запела:

– У любви как у пташки крылья, её нельзя никак поймать, – сделала жест крылышком, как бы отдавая честь, и улетела, продолжая арию.

– Гриф, Гриф, – заорал сэр Эшли, – немедля поймать и заклевать, забить, растерзать!

– Грифа, хозяин, вы отпустили, – отсалютовал мечом Канаванияма.

– Вернуть! Бродерик, скачите!

– Куда!

– Соломон, куда ему скакать?

– Туда, куда она полетела, то есть туда, – и показал в направлении полёта Мэри-канарейки. – Всё поняли, о великие?

– Всё, милейший Соломон, только петь это бывшее очаровательное пугало будет не для нас.

– Мы её достанем, сэр Эшли, – гнусно улыбнулся Педро, а Канаванияма вновь взмахнул мечом и опять невзначай отрубил голову дону Педро. Та отлетела, недовольно вздохнула: «Опять то же самое… Слушай, сан, – сказала голова Педро, – с мечом поосторожней, а то голов не напасёшься».

Канаванияма поклонился, снял свою голову и кинул её на плечи дону Педро, а себе поставил голову дона Педро.

Посмотрел на это перемещение сэр Эшли:

– Нет, господа, боюсь, скрещивание самурая и колумбийского мафиозо непродуктивно. Это вам не ботаника. Соломон, восстановите справедливость.

Соломон сделал пассы, и головы поменялись местами и вернулись к своим хозяевам. Только в перевернутом состоянии. Макушки лежат прямо на плечах. Какая-то хрень получилась.

– Ошибочка вышла, о великий, – виновато развёл руками Соломон, а потом сделал пассы и восстановил справедливость.

– Сэр Эшли, по-моему, этот джинн несколько притомился, – сказал дон Педро, – пусть опять в бутылке передохнёт, пока у него самого голова на плечах сохранилась, – и провёл рукояткой ножа по усам.

А Канаванияма подскочил в воздух, ногой подкинул бутыль, поймал и протянул Соломону.

– И впрямь, – сказал сэр Эшли, – отдохните до поры до времени.

Поклонился Соломон, прижал руку к груди, превратился в дым и втянулся в бутылку, только нога торчит. Канаванияма пощекотал её мечом. Хихикнул Соломон из бутыли, и нога исчезла, а дон Педро, подобрав пробку, закупорил бутылку.

И тут снова прилетел Гриф и стал что-то докладывать сэру Эшли. Внимательно выслушал сэр Эшли Грифа, устремив взгляд в перспективу.