«Какаду»

— Надо. Иначе совсем ослабнешь.

— Лучше принеси мне соленых огурчиков.

— Ладно. И огурчиков принесу. И соку попить. В этой корчме отличные огурчики, старик.

— Когда приедет автобус?

Рен морщит брови.

— О боже, не морочь себе голову автобусом!

— Вы убьете его?

— Это дело Грозного. Он решит, что делать с этим человеком.

— Нет! — восклицает Кордиан. — Это не только его дело.

За окном нарастает рокот приближающегося к деревне самолета. Рен встает и подходит к окну. Самолет пролетает с ревом над площадью. Через минуту заворачивает и исчезает за волнистой линией предгорий.

На площади неожиданно появляется тройка пришельцев, их ведет Посвист, следуя за ними с косой на плече. Среди прибывших — толстый монах в рясе, какой-то тщедушный мужчина, ведущий велосипед с прикрепленными к багажнику пожитками, и женщина, она также тянет нагруженный велосипед. Все направляются в сторону корчмы.

Грозный поднимает рюмку с водкой и, обращаясь к сидящим напротив за столом англичанам, торжественно возглашает:

— За дружбу между нашими народами!

— Oh, yes! Пусть будет, — говорит толстяк. — Это карашо. That’s the point.

— Польская водка gut, — вставляет умиленный Фабиан. — Первый класс.

— Oh, yes! — говорит толстяк. — Водка пить.

Все опрокидывают рюмки до дна. Англичане склоняются над тарелками. На столе стоят блюда с ломтиками ветчины, огурцы, масло, маринованные грибы. Стоящий за спиной Фабиана корчмарь, перепоясанный чистым фартуком, спрашивает с улыбкой:

— Если господам еще чего угодно… так я раз-два, сию минуту…

— Валяй отсюда! — говорит Фабиан. — Дай поговорить с ними.

— Слушаюсь.

Корчмарь, низко кланяясь, отходит от стола. Грозный протягивает руку, берет с тарелки огурец и расправляется с ним в мгновение ока, не прибегая к помощи ни ножа, ни вилки. Второй англичанин, неприступный и чопорный, на редкость молчаливый, цедит сквозь зубы, почти не поворачивая головы:

— Amazing[29]!

— Yes! — говорит толстяк. — Да.

— Харч gut? — допытывается Фабиан. — Вкусно, gut?

Толстяк кивает головой.

— Вижу, ты уже отлично справляешься с английским, — бросает Грозный насмешливо.

Фабиан наливает рюмки.

— Отлично, не отлично, а выходить из положения надо, — озабоченно отвечает он и снова обращается к англичанам: — Вы у нас давно? Значит, в Польше?

— Yes, — говорит толстяк. — Четыре месёнца уже. Сразу, как Гитлер капут.

— Польше сейчас не gut, — говорит Фабиан. — Америка — да, Англия — да. Польша — нет.

— Yes, — произнес толстяк, набивая рот ветчиной. — Yes.

Грозный искоса глядит на Фабиана. По нему видно, что поведение Фабиана ему претит.

— Послушай-ка! — не выдерживает он в конце концов. — Только не наделай за столом в штаны от счастья, а то опозоришь нас всех в глазах союзников.

— Чего ты привязался ко мне? — огрызается Фабиан. — Пусть знают, что находятся среди друзей.

Грозный протягивает руку к лежащей на столе пачке «честерфильдов», молча берет сигарету и закуривает. Второй англичанин присматривается к Грозному с выражением презрительного превосходства.

— Amazing! — говорит он.

— That’s ту opinion too![30] — бормочет толстяк.

Грозный берет из тарелки ломоть ветчины и запихивает в рот.

— Веди себя… — говорит сконфуженный Фабиан. — Ведь они же смотрят…

— Пошел к хренам!

— Oh, yes! — говорит толстяк. — Хрен. У вас нет хрен.

Фабиан встает со стула.

— Ваше здоровье!

— Да. Дзен-ку-е! — смеется толстяк. — Да.

Они выпивают водку. Толстяк ставит рюмку и обращается к Грозному:

— Вы организация. Какая? АК? НСЗ?

— Да. АК.

— Откуда вы идете?

— Из ниоткуда, — отвечает Грозный.

— Oh, yes! А куда?

— В никуда.

— Что ты? — ерзает обескураженный Фабиан. — Как можно?

— Yes, — говорит толстяк. — Секрет. Нельзя говорить. Very well. Ничего не говоришь. Война. Soviet kaput. Тогда говорить.

— Да. Советы будут капут, — восклицает сияющий Фабиан. — Война. Америка, Англия, Советы. Gut! Но когда? Мы вам поможем! Польское войско gut.

— Oh, yes! — говорит толстяк. — Поляки карашо биться.

Грозный молча отворачивается.

При виде Посвиста, ведущего монаха, Грозный ставит стакан чаю на стол.

— Что этот божий жеребец тут делает? — спрашивает он. — Откуда ты его извлек?

— Пришел в деревню, вот я его и привел, — объясняет Посвист, пяля глаза на англичан. — У меня еще есть два комедианта…

— Какие такие комедианты?

— Сейчас увидишь, — усмехается он и, высунув голову за дверь, кричит: — Эй, вы там! Шевелись!..

В дверях сперва появляется женщина с узлами в обеих руках, за нею входит невзрачный человек, тоже с каким-то жалким скарбом. Они робко останавливаются возле монаха.

Говор в корчме сразу затихает. Из соседнего помещения, где размещалось большинство людей Грозного, выходят несколько мужчин и с любопытством рассматривают прибывших.

— Кто вы такие? — спрашивает Грозный.

Мужчина и монах испуганно переглядываются.

— Пусть ксендз скажет первым, — говорит мужчина.

Монах переступает с ноги на ногу.

— Я — брат-проситель из ордена францисканцев, — объясняет он торопливо. — Мое монашеское имя Альберт…