Какая она, Победа?

Теперь вниз. Но это просто. На площадке Божуков, Путрин, Петрук, другие ребята — весь спасотряд. По-прежнему солнечно, лишь кое-где на фирновых полях стынут тени невидимых на фоне белизны облаков. С шуршанием ожил на снегу шелк креста. Он казался очень безобидным, этот ветерок, но, когда появился самолет и бросил пристрелочные, их снесло за площадку, за перевал, куда-то на южные склоны. Связи с Петриченко не было, и о том, что намерены были делать там, на самолете, можно было только гадать.

Самолет появился вновь над площадкой в 13.30 местного времени, когда его уже почти не ждали. Как-то буднично, разом он высыпал в небо десять цветных точек, и чем ниже они спускались, тем отчетливей становилось видно, что десант уходит за крест. Парашютисты быстро скользили за перевал, за гребень южного склона. Казалось, что они просто не видят ни креста, ни встречающих и что, если окликнуть их, докричаться до них, они тотчас повернут, исправят ошибку, и все будет хорошо и здорово, как тогда, год назад, на фирновом плато. Но изменить, предпринять что-либо было уже нельзя.

Доктор Шиндяйкин находился чуть поодаль от креста, у палаток ночевки. Здесь лежал рюкзак с медикаментами, и это было первое, о чем он подумал в ту минуту. С верхней кромки скал по склону катился человек чуть ли не кубарем. Это был Прокопов.

— Кто-то разбился! — прокричал сверху Егор Кусов.

Шиндяйкин выволок из палатки свой рюкзак и двинулся вслед за ребятами.

Группа Зыкова-Боброва. Полка 6100

Едва ли когда руководителю альпинистской экспедиции приходилось решать столь сложные по организации задачи, нежели те, что взвалил на свои плечи Виктор Галкин. Высотная экспедиция — дело само по себе чрезвычайно хлопотное, здесь же действия альпинистов надо было тщательнейшим образом увязать с выброской десанта на 7100, с десантом на 6100, с действиями армейских альпинистов Рацека и Артюхина, которые должны были встретить парашютистов на 6100, с экипажами самолетов и вертолетов, с военным командованием, чьи подопечные принимали участие в памирском эксперименте. Наверное, это было самым трудным — добиться полной слаженности действий. Чего-то вовремя недовезли парашютистам — отсрочка. Непогода сломала график альпинистских выходов — еще отсрочка.

А тут буквально за несколько дней до выброски где-то в горах пропал самолет местной авиалинии, и все вертолеты были брошены на поиски.

Галкина ждали в базовом лагере, а он все эти дни «выбивал» вертолет и в конце концов вынужден был добираться машиной вкруговую, через Ош, потеряв еще целые сутки. Ему бы отлежаться денька два, отоспаться, но где они, эти два дня? Сразу наверх!

С тех пор как число побывавших на пике Ленина стало выражаться трехзначными цифрами, восхождения на эту гору стали восприниматься как нечто обыденное и простое. И к самой вершине появилось несколько снисходительное отношение, тем более что о неудачах как-то не принято особенно вспоминать. Да и не так уж было много этих неудач. На счету любого городского перекрестка куда больше жертв, чем у этого семитысячника. И все-таки главная вершина Заалая оставалась и остается достаточно трудным испытанием для любой группы, а каждое восхождение может дать на этот счет убедительные примеры.

Кандидат в мастера спорта, инженер-механик научноисследовательского института Володя Бобров должен был вместе с Юрием Зыковым, Виктором Горячем и Александром Александровичем Поздеевым, проректором Пермского политехнического института, подняться на «полку», как называли альпинисты выбранный для приземления десанта пологий уступ склона на 6100. Надо было затащить туда полотнища парашютного шелка, выложить из них посадочный крест, затем идти на вершину. А Галкина не было. Они ждали день, другой, третий, потому что выходили первыми и надо было уточнить кое-какие вопросы. Понятно, что отсутствие руководителя в канун решающих событий отнюдь не способствовало хорошему настроению. А тут еще погода! На редкость капризная, неустойчивая, то дождь, то снег, и так изо дня в день. И холод! Даже в базовом лагере, на Луковой поляне!

А идти надо. Не без труда, медленно поднялись на полку, переночевали, выложили крест. К вечеру 25-го числа были на 6800, встали на ночевку. В сумерках неожиданно появился Борис Соустин. Его трудно было узнать. Он ввалился в палатку, чуть не перевернув примус. На его лице белела корка льда.

— Там… Виктор. Помогите ему.

Полнейшая неожиданность! Галкин? Здесь? Откуда? Бобров надел кошки, взял еды, спустился к Галкину. Виктор не дошел до палаток метров сто. Он сидел на рюкзаке, вымотанный до предела, но крепкий чай, горячая еда помогли собраться с силами. Потихоньку уже в полной темноте добрались до палатки. Но ведь палатка, даже высотная, это все-таки только палатка. А отдых на 6800 — это относительный отдых, подчас он забирает