Какие они разные… Корней, Николай, Лидия Чуковские

От авторского словаря и системы мышления разит тем словарем и тем ходом умозаключений, каким отличались газетные статьи в наиболее острые периоды сталинских кровавых облав на людей: годы 37–38, 48–53. Та же грубость выражений, та же опасная игра словами и понятиями.

Кто дал право “Известиям”, накануне судебного разбирательства, устами авторов писем называть подсудимых изменниками и предателями, то есть практически подменять собою судей и выносить приговор до суда, выдавая за доказанное то, что как раз и подлежит доказательству?

Мы протестуем против статьи Дм. Еремина как против замаскированного беззакония».

Судебный процесс по делу Даниэля и Синявского проходил с 10 по 14 февраля 1966 года. Даниэлю дали 5 лет лагерей строгого режима, Синявскому – 7 лет.

Весной 1966 года состоялся ХХIII съезд КПСС. В адрес президиума съезда было направлено письмо, под которым стояло 62 подписи, в том числе отца и дочери Чуковских, а также П. Г. Антокольского, Б. А. Ахмадулиной, В. Н. Войновича, Ю. О. Домбровского, Е. Я. Дороша, В. А. Каверина, Л. З. Копелева, В. Н. Корнилова, Ю. Д. Левитанского, Ю. П. Мориц, Ю. М. Нагибина, Б. Ш. Окуджавы, Р. Д. Орловой, Д. С. Самойлова, Л. И. Славина, М. Ф. Шатрова, В. Б. Шкловского, И. Г. Эренбурга и др. В письме говорилось:

«Уважаемые товарищи!

Мы, группа писателей Москвы, обращаемся к вам с просьбой разрешить нам взять на поруки недавно осужденных писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Мы считаем, что это было бы мудрым и гуманным актом.

Синявский и Даниэль – люди талантливые, и им должна быть предоставлена возможность исправить совершенные ими политические просчеты и бестактности».

На съезде выступил Михаил Шолохов. Имея в виду защитников Даниэля и Синявского, автор «Тихого Дона» сказал: «Иные, прикрываясь словами о гуманизме, стенают о суровости приговора». И добавил: «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а “руководствуясь революционным правосознанием”, ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!»

Чуковская ответила Шолохову открытым письмом, распространявшимся в самиздате, а затем вместе с другими публицистическими статьями опубликованным в ее книге «Открытое слово» (Нью-Йорк, 1976). Лидия Корнеевна писала:

«…Вам пришлась не по душе самая судебная процедура, которой были подвергнуты писатели Даниэль и Синявский. Вы нашли ее слишком педантичной, слишком строго законной. Вам хотелось бы, чтобы судьи судили советских граждан, не стесняя себя кодексом, чтобы руководствовались они не законами, а “правосознанием”.

Этот призыв ошеломил меня, и я имею основание думать, не одну меня. Миллионами невинных жизней заплатил наш народ за сталинское попрание закона. Настойчивые попытки возвратиться к законности, к точному соблюдению духа и буквы советского законодательства, успешность этих попыток – самое драгоценное завоевание нашей страны, сделанное ею за последние десятилетие. И именно это завоевание Вы хотите у народа отнять?.

Дело писателей не преследовать, а вступаться.

Идеям следует противопоставлять идеи, а не тюрьмы и лагеря.

Вот это Вы и должны были заявить своим слушателям, если бы Вы, в самом деле, поднялись на трибуну как представитель советской литературы».

Смерть Ахматовой

Пока шла борьба за облегчение положения Даниэля и Синявского (власть почти ничего не уступила: Даниэль отбыл свой срок полностью, Синявскому скостили один год), не стало Анны Ахматовой.

Последний раз Чуковская видела ее 23 января 1966 года в палате Боткинской больницы. В этот же день записала в дневник:

«Мы с Володей Корниловым написали письмо по поводу предстоящего суда над Даниэлем и Синявским… По этому поводу аритмия моя разбушевалась. Черт знает что. Одышка. Когда сердцебиение, наконец, утихло, я поехала навещать Анну Андреевну – стыдно мне, что я так давно ее не навещала.