Какие они разные… Корней, Николай, Лидия Чуковские

Комарово”.

Итак, новая работа над “Бегом” началась… Дикман… Интересно, Что она любит, что умеет и какие получила инструкции?»

О литературных пристрастиях редактора ленинградского отделения «Советского писателя» М. И. Дикман можно судить по словам Ахматовой (зафиксированным в дневниковой записи от 11 ноября 1964 года): «Минна Исаевна Дикман не сочла нужным скрыть от меня, что любит мои ранние стихи. Поздние – “не очень”». Анна Андреевна также сообщила Чуковской о том, что М. И. Дикман выкинула из сборника 700 строк, и добавила: «Я согласилась бы и на 800 и на 1000, если бы не память о вашем зрении, загубленном при моем непозволительном участии».

И позднее из авторской рукописи делались изъятия. И всё же книга получилась неплохой, наиболее полной из всех прижизненных изданий поэта. 10 октября 1965 года Чуковская сообщила Л. Пантелееву: «…На днях А. А. подарила мне свою книгу. Очень красивая книга: формат, супер, фотография, шрифт – все отлично».

На титульном листе отданного в дар экземпляра «Бега времени» Анна Андреевна написала: «Лидии Чуковской – мои стихи, ставшие нашей общей книгой, дружески Ахматова. 7 октября 1965. Москва».

Дело Даниэля и Синявского

Через месяц после того, как Чуковской был подарен «Бег времени», между нею и Ахматовой состоялся разговор о волновавшем тогда многих событии – аресте литераторов Юлия Даниэля и Андрея Синявского, печатавших за границей свои произведения под псевдонимами «Николай Аржак» и «Абрам Терц». 12 ноября Лидия Корнеевна записала в дневник:

«Приехала я к ней 8-го, ранним вечером (позднее она ждала Виноградовых). Она усталая, тревожная, хотя и получше, чем в прошлый раз.

Поговорили мы, конечно, о деле Синявского и Даниэля, как разговаривают сейчас всюду. И, конечно, с возмущением. Но меня чрезвычайно удивляет одно обстоятельство, сказала я Анне Андреевне: секретарша Эренбурга, Наталья Ивановна Столярова, принесла мне книжку “Фантастических повестей” Терца и книжка показалась мне убогой, слабой. Стоит ли из-за таких пустяков идти на каторгу? Я спросила у Анны Андреевны, попадалась ли книга ей.

– Да, мне тоже приносили. Мне это не надо… Ах, при чем тут хорошая проза, плохая проза… Надо одно: чтобы эти люди не попали на каторгу».

Чуковская приняла активное участие в борьбе за облегчение положения Даниэля и Синявского, в отстаивании права писателя публично высказывать свое мнение. 23 января 1966 года она вместе с поэтом Владимиром Корниловым составила и направила в редакцию газеты «Известия» (копия в Президиум Верховного Совета СССР) письмо, в котором говорилось:

«Уважаемый товарищ редактор!

В номере 10 Вашей газеты от 13 января 1966 года помещена статья Дм. Еремина “Перевертыши”.

Молча пройти мимо этой статьи мы не можем.

Приведя несколько цитат из произведений, напечатанных за границей, Дм. Еремин осыпает бранью предполагаемых авторов.

Статья принесла свои плоды. В номере 14 от 18 января 1966 г. помещены читательские отклики – три письма, в которых фамилии Даниэля и Синявского пишутся уже с маленькой буквы.

Один из нас никогда и в глаза не видывал ни Ю. Даниэля, ни А. Синявского; другой отдаленно знаком с Ю. Даниэлем. Человеческий облик обоих вообще нам неведом, а литературные работы известны слишком недостаточно для определенного суждения. Нам неизвестно, например, из какого контекста почерпнуты цитаты, приводимые Дм. Ереминым, выражают ли они идеи авторов или мысли персонажей. Таким образом мы (как, впрочем, все читатели “Известий”) не располагаем материалом, позволяющим нам соглашаться или спорить со статьей Дм. Еремина по существу.

Но она глубоко возмутила нас. Духом, тоном, стилем. Используя выражение Герцена, о статье этой можно сказать, что “здесь чернила слишком близки к крови, слова к свинцу”.