Какое дерево росло в райском саду?

В следующий раз Маргарет увидела Selenicereus в сентябре 1977 года, опять же на реке Негро. В то время года айгапи пересохло, и «после трудного перехода через густую сухую чащу я нашла одно растение». На самом деле Маргарет и ее спутники обнаружили еще несколько экземпляров, но большинство из них уже умирали. Окружающий пейзаж, который Маргарет знала и изучала более двадцати лет, был неузнаваем. Лес на обоих берегах выжгли до самого горизонта, а все упорные остатки и молодую поросль опрыскали химическими дефолиантами. «Нигде ни пятнышка зелени, – писала художница в дневнике. – Деревья больны, кора со стволов облезает и отваливается» – зримая метафора распада, которая затем появилась на нескольких ее картинах. Все, что осталось, было в глубоких ямах из-за открытой добычи боксита и в бороздах новых дорог, обслуживавших золотоискателей и фермеров-производителей пальмового масла. Но в конце концов она нашла один-единственный плодоносящий Selenicereus – он был весь в коричневых шарах, тесно облепивших стебли, и его облик был достаточно характерен, чтобы удостоиться полномасштабного портрета. Законченная картина датирована февралем 1978 года и разительно отличается от зарисовки пятилетней давности. От нее веет предчувствием недоброго, тошнотворно-багровый кактус вздымается на переднем плане, словно раскладывающийся перископ. А за ним раскинулось кладбище деревьев-призраков, почти голых, и выбеленные мертвые стволы освещены лишь жутковатыми «переводными картинками» кактусовых «листьев».

Теперь художница кое-что знала о жизненном цикле Selenicereus, однако обрывочные сведения были не лучше мучительно-дразнящих слухов. Плоды формируются, когда разливающиеся по зиме реки поднимаются до самых цветов: тогда плоды могут быть съедены рыбами, а содержащиеся внутри семена – рассеяны. Какой окраски его цветы, Маргарет еще не знала, предполагала, что красные, как и доминирующий оттенок листьев. Кто его опылители, никто не знал, однако вероятными кандидатами, похоже, были летучие мыши или бражники. Маргарет надеялась, что станет первым человеком, которому удастся зарисовать блудного сына с натуры, но теперь ей двигал не только азарт охотника за редкостями. Кактус Selenicereus с его неуловимостью и загадочными взаимосвязями стал для нее символом всей сложности и хрупкости амазонской экосистемы, свидетельницей насильственной гибели которой она стала.

* * *

Маргарет Ми родилась в Чилтернских холмах на юге Англии в 1909 году, а в 1952 году навсегда перебралась в Бразилию. Ее путешествие из мирных европейских холмов на знойные болота – полная перемена пейзажа – в некоторой степени объясняет пронзительную, чуть ли не внеземную оригинальность ее амазонских картин. Однако художница взяла с собой в Сан-Паулу многое из прежней жизни, и это добавило ее полотнам стальные грани и экологическую остроту. В тридцатые годы, когда Маргарет отчислили из Уотфордской школы искусств и она была вынуждена рисовать на улицах, она стала политической активисткой и примкнула к антифашистским протестам (не только в Англии, но и в Германии, а в 1937 году выступила перед Конгрессом британских тред-юнионов с докладом о повышении возраста окончания школы. Во время войны она работала чертежницей на заводе авиакомпании «Де Хэвилленд» и научилась жить под постоянной угрозой бомбежек – прививка несгибаемости, которая очень помогла ей в трудных условиях современной Амазонии. Однако определило ее живописный стиль поступление на дневное отделение в Камберуэльскую школу искусств уже после войны, когда художнице было тридцать семь; училась она у Виктора Пасмора, одного из основателей объединения художников-реалистов «Юстон-роуд Груп». Маргарет вспоминала, как он твердил: «Смотрите на формы, вписывайте формы между пространствами»… Возможно, в те дни ни учитель, ни ученица не понимали, что это фундаментальный закон не только композиции, но и экологии: «формы» (и организмы) должны «вписываться», приспосабливаться к «пространствам», то есть нишам, где они обитают. Огромный живописный мир Амазонии в работах Маргарет полон зияющих пространств, напоен простором для жизни.