Каледонский безумец

– Скоро сезон Самайна, – третий. И говорили они одною общей интонацией.

– Фоморы придут в Эрин. Снова грядет Великий потоп, – четвертый.

– Но господь всемогущий не даст нам погибнуть, как в дни Ноя и дочери его Кессаир, – пятый.

«Кессаир?» – спросил про себя Мананнан.

«А кто это, Кессаир?» – услышал я собственные мысли.

«Так звалась в стародавние времена наша праматерь богиня Дану, когда впервые явила себя в Эрине и Придайне, – снова услышал я голос Мананнана. – Теперь они, судя по всему, роднят её с героем христианских сказаний. Я слышал, что их тоже когда-то порядочно подтопило, и лишь немногие спаслись. Прямо как у нас. Но это что-то новенькое… Кессаир – дочь Ноя!».

«Помолчите оба! Мешаете!» – одернула нас Бригитта, а сама продолжила разговор:

– И как же господь не даст нам всем погибнуть? – она уже заметила, как отрешённость в глазах толпы пришлецов зашевелилась диковатым огоньком, едва мы принялись переговариваться, не открывая рта. И эта перемена, сдаётся мне, уже наводила Бригитту на конкретные мысли.

– Господь сказал всем нам, людям из самых разных септов Эрина, идти в Килдар, ибо только здесь мы сможем спастись, – воодушевленно сказал первый.

– Но, уверена, не все из ваших септов прибыли сюда. Что с ними сталось? – спросила Бригитта, уже вовсю подозревавшая недоброе.

– Они… отстали, – безразлично ответил второй, – но мы-то здесь! Услышь нас, о, мать-настоятельница!

– Земля Килдара, вся, на которой стоит монастырь, вознесётся, когда в Самайн грянет буря и фоморы придут в Эрин, – третий.

– И мы все, пришедшие сюда, спасёмся! – четвертый.

– Но твои монахи не пускают нас за ограду. Говорят, что это твой запрет, – пятый.

– Говорят, места для всех нет, – шестой.

– Значит, они спасутся, а мы – нет?! – седьмой, восьмой и девятый хором и почти в крик.

Толпа двинулась на Бригитту. Лишь на шаг, но все разом, и глаза их ещё ярче засверкали недобрым светом.

Бригитта даже не тронулась с места.

«Бриг, ничего не делай! Их безумие усиливается от малейших чар, – слова Мананнана. Толпа, ропща, придвинулась ещё на шаг. – Мы с детьми отходим. Отсрочь свой ответ!».

Конечно, и Бригитта, и Мананнан могли бы скрутить всю эту толпу в три узла лишь одним щелчком пальцев. Но что делать с теми, кто наверняка наблюдал за происходящим из монастыря? Мананнан не собирался рушить вероятные планы Бригитты, а Бригитта… А Бригитта слишком человеколюбива и никогда не была сторонницей вершить судьбы мира таким способом.

– Братья и сёстры во Христе! – вновь заговорила она, быстро сообразив, что нужно делать. – Мне тоже было видение о потопе, – по толпе пошла рябь одобрения. – И я хочу спасти всех вас. И спасу! – толпа почти ликовала и больше не приближалась. – Я удалюсь к себе в келью и буду молиться до полудня, чтобы господь всемогущий указал мне путь к нашему общему избавлению от кары небесной. А вы, пока я снова не явлюсь к вам, оставайтесь здесь и тоже молитесь. И молитесь истово! Милость господа нашего безгранична, он не оставит чад своих во грехе, яко благ и человеколюбец, не даст пресечься семени человеческому в Эрине, как в те поганые дни, когда мир ещё не обрел Христа. Вместе мы увидим новое знамение!

Я был тропою в Аннуине

Мы обошли по широкой дуге монастырь и окружавшую его стоянку пришлецов. Обнаружили, что они взяли Килдар в плотное кольцо.

– Идём через Аннуин, – сказал Мананнан. – Эти не должны почуять, – он взял нас с сестрой за руки, и мы шагнули во внезапно возникший туман.

– Ого! – хором воскликнули мы с Гвенддид, когда вдруг оказались на тропе из сверкающе-желтого, почти золотистого булыжника.

– А вы говорите – римляне, римляне, – усмехнулся самому себе Мананнан. – Маленький народец вымостил этот тракт, ведущий в их изумрудный город. Тут, кстати, скоро должны появиться Страшилы.

– Страшилы? А кто это? – спросил я.

– Те люди, кто в Самайн не добрались до крытого очага. Маленький народец тащит их в Аннуин, набивает волшебной соломой, а вместо головы водружает полую репу с угольком внутри. И так они стоят вдоль этого тракта, на шесты нанизанные. Стоят до самого Имболка.

– А потом? – спросила Гвенддид.

– А потом наступает Имболк, приходит Бригитта, освобождает их, и они спускаются глубже в Аннуин, чтобы затем, возможно, переродиться. Бригитта считает, что Маленький народец поступает очень уж бесчеловечно, но традицию нарушить не может.

– Что же это за традиция такая – репой вместо головы награждать? – хихикнул я.