Каледонский безумец

Сдобренная Безумием Кромма жажда – жажда власти, жажда славы, жажда обладать всем на свете, безудержная алчность – толкает правителей на распри, продолжает дробить наделы и ввергает в руки саксов и англов, несущих над собой своих богов, столь же алчных до битв и кровавых жертв. Тот, кто объявил себя преемником Артоса, кто претендует на высшую власть в Придайне, не станет уж единым вождём, подобным знаменитому Медведю. Похоже, ты была права: Придайн обречён – саксы займут его весь, они уж там далеко не чужие. А исконные обитатели острова каждый через трёх готов в любой момент отплыть на материк под руку вледигов Арморики.

Но пока там идёт повальная резня всех со всеми, и безумие царит не в одних лишь вождях и всадниках, но и в тех, кто попроще, коих обуревает неудержимое стремление грабить и разорять. Убивают в Придайне нынче и за полбуханки хлеба. Который теперь и не растёт-то там каждый год – некому растить, все воюют. Кровь опьяняет и множит безумие, укрепляя Кромма Круаха, поистине единственного сегодня на островах Единого бога, коему служат все. Как я это понял? Нетрудно сказать. Я обогнул Эрин и также ходил в глубь земли, укрытый туманом, никем не узнанный даже среди сидов. Здесь, в Эрине, всё гораздо опаснее, и ты, Бриг, судя по всему, решила просто об этом не помнить, раз беда пришла к самому твоему порогу, а ты в упор её не замечаешь. Важные монастырские дела… Хотя ты, видимо, с самого начала знала, чем грозит всем нам вероломство Патрикея, но попыталась скрыться от неизбежного за оградой Килдара. Новая обитель для старой богини…

Так вот, здесь всё гораздо хуже. Христианство сразу ложится на суеверия людей, замешанные на памяти о нас, образует в человеческих душах пустоту ещё более плавно и незаметно. Уходят столетние опоры разума и духа, и вместо них приходит Безумие Кромма.

Неужто тебе не показался странным сей недавний наплыв людей в Килдар? Нет? О, Бриг, милая моя Бриг, сдаётся мне, что ты действительно заигралась в христианскую святую. И ещё сдаётся мне, что сегодня не Йессу Грист наш враг, а некоторые его подвижники нам даже в помощь. Возможно.

Я был эхом Безумия Кромма

Наш поход на Север

По срокам запоздал.

Никому не верил,

Ничего не знал.   

Стану вольной птицей,

Буду ввысь летать,

Стану диким зверем,

Буду наблюдать.

Сколько шума с неба,

Столько новых лиц.

Устремляя взоры,

Падают все ниц.   

Не боюсь обмана,

Сам я лгал не раз.

Опасаюсь взгляда

Страшных волчьих глаз.

Копья преломили,

С ножен вон мечи.

Поглотай отравы,

Нервы полечи.

Нам ли быть без дела?

Может быть, и нам.

Мы не ждём, а пилим

Сердце пополам.

Всё, что происходило в годы нашего с сестрой детства, я вижу тремя путями одновременно – как видел это тогда, будучи ребёнком; как вижу это сейчас, обращая ауэн в прошлое, будучи способен увидеть многое из того, что не мог ни узреть, ни услышать, ибо меня там не было; и как помнит эти события Гвенддид – недаром мы с ней близнецы. В третьем случае я иногда сбиваюсь, потому что сестра порой воспринимала всё с нами происходившее ну совершенно иначе.

Но я отвлёкся…

… – Решительно ничего не понимаю, – Бригитта, кажется, растерялась. – Их же было, наверное, вдвое меньше, когда я в последний раз выходила к ним. А было это вчера утром.

Мы вчетвером стояли на опушке леса и смотрели на лагерь пришлых людей вокруг монастыря Килдар.

– Тебе не кажется странным… – начал Мананнан.

– Ну, так я и говорю…

– Нет, я не о том, что их стало заметно больше. Бриг, присмотрись. Те, что ближе к нам, кто, выходит, оказался здесь лишь вчера, не развели на ночь костров. Нет пепелищ, хотя утро едва наступило, а ночь, по людским меркам, выдалась студёной – уж зима настала. Сдаётся мне, они больше не ведут себя как нормальные люди.

Край леса выходил на пригорок, поэтому и Килдар, и всё окрест него очень хорошо просматривалось, особенно при взошедшем солнце.

– Ой, как их много! – воскликнула Гвенддид. – Никогда столько людей не видела. А сколько их было, когда мы отправились к морю?

– Семей пять-шесть, не больше, – ответила Бригитта, продолжая разглядывать стоянку вдали.

– Как-то шире поле стало, – заметил я. – Это они столько леса срубили?

– Да, – снова отозвалась Бригитта, – потому что потом их стало больше, чем пять-шесть семей. А теперь… Я отказываюсь что-либо понимать! Теперь их действительно вдвое больше, чем было вчера, и те, что прибыли сейчас, даже не думают чем-либо заниматься. Посмотри, Ман, они бродят взад-вперёд как неприкаянные, иногда о чём-то друг с другом переговариваются. Это творится по той причине, о которой я думаю?