Каледонский безумец

– Вы не тут, несчастные! Вы – там! А они – тут! И кельпи – тут… был, по крайней мере. Вы что, вчера родились?! Не знаете, что кельпи о-о-очень любят похищать детей?! Нет, чушки, вы не бельё сушили, вы мозги свои все эти полгода сушили, – и по щелчку пальцев бедные Флора, Фауна и Весёлая Погода превращаются в бабочек и нервно зависают в воздухе. – Семь лет вам даю с этом обличье. Летите и думайте над своим поведением!

– Да ладно тебе, тётя Бриг, ты же через месяц заскучаешь по ним, как всегда, и обратно позовёшь, – задорно улыбается Гвенддид. – А нам так было весело!

– А то, – слышим мы позади себя голос незнакомца из моря. – Это мой лучший кельпи, самый исполнительный и ещё не вконец отбившийся от рук.

– Да?! Что-то незаметно! Он не сразу хотел поворачивать обратно, – возмущаюсь я. – Нам пришлось его это… принудить.

– Я всё видел, малыш, – снисходительно улыбается незнакомец. – Не стоило беспокоиться. Это он с вами играл.

– И я так понимаю, – это уже Бригитта, – что именно ты, Мананнан, сын Лира, и послал этого кельпи похитить моих воспитанников, за которых я несу ответственность перед Керридвен.

– Вообще-то, Бригитта, дочь Дагды, я тоже несу перед Керридвен эту ответственность. И вот таким… эм-м-м… оригинальным…

– Хвастун!

– … переполохом решил напомнить тебе, что ты изрядно заигралась в людскую няньку. Причём там, где тебя не чтут так, как должны. И скажи на милость, три ветреные девицы – это надёжная защита для внуков богини? Пока ты налаживаешь быт христиан, двое волшебных детей предоставлены сами себе.

– Ман, не сгущай…

– Как это не сгущать, если мне, наблюдая за плодами твоей неразумности, пришлось присматривать за детворой всё это время, чем я незримо и занимался…

– В кои веки взялся за что-то полезное.

– … А когда твои вертихвостки вконец расслабились, мне, уж прости, пришлось вмешаться и вызвать тебя сюда, чтобы ты хоть ненадолго вспомнила, кто ты есть.

– Я знаю, кто я есть! – тон тёти Бриг шёл на повышение. – И я знаю, что и для чего делаю. Решил кого-то поучить уму-разуму – женись. Или воюй. А меня оставь в покое.

– Спасибо, уже женился. Да так, что до сих пор дольше пары дней землю топтать не могу. И навоевался вдоволь, поэтому уже долго оружие в руки взять брезгую. Но я не об этом…

– Так, об этом и о том – потом. Сперва детям нужно переодеться и обогреться. Поэтому ты идёшь вон туда за их одеждой, а я пока разведу костер. И захвати что-нибудь оттуда поесть, а то после твоей увеселительной прогулки у малышей, небось, аппетит зверский. Да?

– Да! – сказал я. – Сейчас съел бы целого Быка из Куальнге.

Разыгравшееся море слизало обе наши крепости. В следующий раз будем строить подальше от берега.

Я был страхом двух богов

Там, на равнине Маг Слехт, где камни встречают колени,

Кромма Круаха чело принимает кровавую жертву,

В нашем безумии живы те, кто заранее мертвы,

Те, кто и в мире подлунном бродит ненастною тенью.

Когда мы уснули, Мананнан, сын Лира, сказал:

– Я надеюсь, Бриг, ты не оглупела вконец в своей нынешней роли христианской святой, чтобы понять – не забавы ради я пришёл сюда и позвал тебя. Немногие сегодня из числа Детей Неба, Детей Моря и других древних пожелали бы вникнуть в то, что весьма взволновало меня.

Далеко на восходе, я слышал, мудрецы любят рассуждать о совершенстве, о том, что есть нечто идеальное, лучше всего прочего. Я не верю в совершенство. Но я верю в равновесие. Верю в него там, где его не может не быть, и верю в него там, где его нет в помине. И не свет с тьмою, не добро со злом – залог тому равновесию, ибо что такое свет, когда ты о нём не ведаешь? А то, что было тьмою в дни появления этого мира, – тьма ли сейчас? Ну да будет нам говорить об очевидном. Давай о деле.

На заре нашей юности он уже был давно. На заре прихода Фир Болг в Эрин и Придайн он уже был давно. И всем нам казалось, что старше него лишь великая Дану, прародительница наша. А самые могучие из древних всегда сторонились его, ибо грань разума и безумия слишком тонка, а кое-где её и нет вовсе. И стоял за этой гранью – там, где она была, – именно он.