Каледонский безумец

Играем в Похищение быка из Куальнге. Эту скелу совсем недавно повествовала Бригитта дяде Феогану, а он, слушая её, тут же зарисовывал черточки с кругляшочками на телячьей коже, проговаривая слова на незнакомом языке. Кажется, на латыни. Повествовала Бригитта где-то дней десять. Феоган, как все нормальные жители Эрина, конечно же, знал скелу о Похищении, но тётя Бриг поведала ему свою версию, где риг Конхобар был полным идиотом, и именно её велела зарисовать. Спорить с ней было бесполезно: «Мне всё равно виднее, а тебя там вообще не было. Да. Да, Феоган, ты абсолютно прав – святой равноапостольный Патрикей, помолившись, перенёс меня в ту древнюю эпоху и показал, как гадко жили язычники, не знавшие Христа. Всё, хватит разговоров, записывай давай!».

В общем, мы с сестрой выкидываем на пальцах жребий, кому за кого в Похищении играть.

– Гвенддид, я уже в третий раз играю за Круахан. Так нечестно!

– Круахан терпит поражение от Эмайн-Махи. Не любишь проигрывать? – издевается сестра.

Я тоже не лезу за словом за пазуху:

– Почему бы тебе хоть разочек не сыграть за Круахан? Ты – вылитая бан-ри Мэв, такая же гадкая и противная.

– Да пожалуйста! Зато у меня в свите есть Владыка Колеса, который сильнее всех друидов. А ты будешь дурачком ригом Конхобаром. Как раз сгодишься.

– Нет, я буду великим фением Кухулином. Я всех сокрушу!

– Ну да, ну да, сокрушишь. И своих, и чужих. Или ты не помнишь, что с Кухулином случалось, когда он впадал в ярость?

Мы строим два дуна из песка и камней в собственный рост. Так у нас повелось. Один игрушечный дун будет Эмайн-Махой, столицей уладов, а другой – Круаханом, тронным городом коннахтских ригов.

Но внезапно воздух вокруг начинает тоненько звенеть, на берег наползает густой туман, и из него появляется мальчик постарше нас. Подходит близко и спрашивает:

– И кто же из вас побеждает?

– Мы ещё не начали, – отвечаю я. – А ты кто?

– А я… а я ваш скакун. Какая же война без лошадей!

С этими словами он хватает нас с сестрой в охапку и, добежав до моря, сигает прямо в огромную волну, внезапно вздыбившуюся у самого берега.

Мы оказываемся под водой, а наш похититель мигом обращается в чёрного жеребца и увлекает нас всё дальше на глубину.

Наши ноги будто приросли к его бокам, но я всё равно на всякий случай вцепился в конскую гриву, а Гвенддид, сидя позади, вцепилась в меня.

Мы видим морское дно, усеянное острыми валунами. От нас целыми косяками шарахаются рыбы всевозможных размеров. Вот совсем рядом проплыла акула, но с волшебным чёрным жеребцом, видимо, не захотела связываться.

Далеко наверху солнце силится пробить лучами морскую гладь, но нам с Гвенддид всё вокруг позволяет увидеть другой свет, идущий изнутри нас. Я чувствую сестру спиной, она светится так же, как и я. От огромного подводного мира нам радостно и весело. Всё это – ещё одна замечательная игра, только теперь её придумали не мы, а кто-то за нас. Почему-то мы можем дышать под водой, разговаривать, смеяться. А наш морской цвета воронова крыла скакун заливисто ржёт и прищёлкивает зубами.

– Ой, – вдруг произносит Гвенддид, – а наши тётушки уже, наверное, ищут нас везде.

– А ведь правда, – отзываюсь я. – Эй, как тебя там, а ну поворачивай взад!

– Назад, а не взад, – как всегда поправляет меня сестрёнка.

– Мне больше нравится «взад». А ну! Кому говорят!

– Не велено, – отвечает чёрный жеребец и продолжает скакать вперёд.

– Ах, не велено?! – и тут я дергаю его за гриву на себя так сильно и резко, как только могу, а Гвенддид, раз наши ноги намертво прилипли к бокам животного, принимается что есть мочи дубасить жеребца кулачками. Скакун оглушительно громко ржёт от боли и обиды, но поворачивает назад и, наконец, достигает берега. Огромная волна подхватывает нас с сестрой и выбрасывает на сушу. За спиной слышится удаляющееся, разрываемое порывами ветра конское ржание.

Мы оглядываемся. Жеребца уж след простыл, а из волн не спеша выходит высокий седовласый, но моложавой внешности муж с очень древними глазами. Такими же древними, как у тёти Бриг.

Кстати, вот и она, тут же, на берегу. Прямо выпорхнула перед нами из воздуха. А из-за ближайшей скалы к нам, на бегу складывая крылья, мчатся тётушки Флора, Фауна и Весёлая Погода с явно неподдельным ужасом на лицах.

– Госпожа! Госпожа Бригитта! Мы не виноваты! – кричат и причитают все три наперебой. – Они здесь всегда играют, все шесть лун кряду, и всё было хорошо… Мы уж весь берег обыскали, – бросаются к нам, принимаются противно тискать, снимают с нас налипшие везде водоросли. – Дети! Дети, вы целы? Кто это был? Кельпи?!

– Кельпи, кельпи, – цедит сквозь зубы тётя Бриг. – Шесть лун всё было хорошо, а на седьмую – раз, и нет детей! Почему они оказались одни на берегу?

– Да мы же тут! Мы же рядом… бельё сушили.