Каледонский безумец

Когда весы мироздания дают крен в одну сторону, рано или поздно они качнутся в другую. Понять бы это Махе, великой рыжеволосой воительнице, ещё тогда, в пору племени Немеда, которое, принявшись созидать свой мир в новообретённом доме, не осознавало, чем сие может обернуться в ответ. Пришли фоморы, развязалась распря, в которой Немед и его народ одержали верх. И вновь – противодействие мира: моровое поветрие, выкосившее одну часть племени Немеда и рассеявшее по океану другую. Но Маху не волновали причины, по которым она лишилась дома. Она не собиралась признавать, что вмешательство её и её сородичей в ткань мироздания как раз и привело к нашествию фоморов, а затем, после победы над ними, к новой напасти, одолеть которую было невозможно. Мироздание всегда возвращает всё на круги своя. Мирозданию не нужно, чтобы кто-то принуждал его к преобразованиям лишь из-за одного-единственного «Хочу!». Мироздание ответило по-своему. Как ответило оно и Детям Неба нашествием моря на вытеснение фирболгов на закатный край земли; тех фирболгов, которые уже давно стали частью этих лесов, гор, рек, озёр. Мироздание ответило Детям Неба на их победу над фоморами – безродные людишки, применившие наипростейший (воистину простой подход – надёжный подход!) колдовской приём, вынудив богов уйти в холмы.

Но Маха не увидела пришествия смертных. Она погибла. Что творилось с ней до гибели? Сказать нетрудно. Ярость, нежелание мириться с происходящим – с рабством у фоморов – и жажда возмездия любым путем. Кому мстить? Неважно! Осознать ли собственную причастность к причинам бед? О чём вы вообще говорите?! Никаких взглядов в своё отражение. Только вперёд! Только крушить, владеть, убивать! Что такое для богини война, как ни смысл жизни? Лучше не спрашивайте…

Во второй битве на Равнине столбов Маху убил Балор, предводитель Детей Моря. Балор, заменивший миру солнце. К счастью, заменивший лишь на время. Балор, испепеливший Маху огнём, исходившим из его единственного глаза, ужасного глаза, смертоносного глаза. Ничего не осталось на месте Махи, отважно бросившейся в бой с неодолимым великаном. Тогда другие Дети Неба, увидев, ЧТО способен сотворить с ними Балор, спрятались от испепеляющего ока за гигантскими менгирами. Это уже потом ему посвятят знаменитую песнь поношения (фоморов полезно периодически поносить, чтобы не являлись в нашу жизнь почём зря) «Скажи-ка, Балор, ведь недаром копьём ты получил в орало…». Это потом, на закате того дня, Луг Многоискусный пронзит, наконец, своим Копьём единственный глаз своего деда по матери. А сейчас на месте, где только что была Маха, отчаянная Маха, бессильная перед своей злостью Маха, так и не совладавшая с жаждой повсеместного отмщения всем и вся, – на этом месте остался лишь небольшой, почти правильной круглой формы клочок полностью выжженной земли…

…После победы над фоморами Диан Кехт по своему обыкновению разжёг огонь под Котлом и приготовился возвращать павших сородичей обратно. Когда настала очередь Махи, к Котлу подошел Дагда.

– Не торопись, дружище, – обратился он к Врачевателю. – Она должна вернуться вовремя.

И бросил в Котёл веточку чертополоха и пригоршню листьев клевера. Непростым будет путь домой, но всё завершится благополучно.

***

Изгнание. Хотя вполне сойдет за Исчезновение. Там, где она оказалась, её стали называть Эпоной, Скакуньей. Там она впервые узнала, кто такие смертные люди. Из горнила ежедневной борьбы за жизнь, постоянной вражды за землю, болезней и мора – всего, что пережила она сама, выходили новые племена, отправляя в забытьё память о своих предках, об их именах и дорогах, коими шли на протяжении целых эпох, которые никто никогда не опишет и о которых не споют песен. На смену прежним владыкам вставали новые, чаще всего те, кто прибывал со стороны востока, – высокие светло-русые люди на колесницах, уже давно приручившие диких лошадей и, владея ими, тем не менее почитали их как богов или, на худой конец, как вестников богов или духов предков. Она полюбила этих людей и наравне с их богами помогала им в битвах – обращаясь в гигантскую лошадь, наводила на врагов смертельный ужас. Но и помогала вспахивать поля в мирное время, когда враг был повержен или мирно принимал незваных гостей в свои вотчины.

Не сохранилось преданий о великой богине Эпоне – их выжег из людской памяти Единый Рим, а вслед за ним и христианство. Но до сих пор то тут, то там путники набредают на каменные кумиры Эпоны, сотворённые уже в римское время, когда Империя шла навстречу покорённым народам, не низводя в ничто обглоданные остатки культов былых эпох.

Так Маха возвращалась домой. Через любовь, заботу и покровительство. Но и через войну, без которой не было бы о ком заботиться, кого любить… И, навсегда оставшись со своими новыми детьми, она, наконец, вернулась. Многое изменилось с поры Второй битвы на Равнине столбов. Дети Неба ушли в холмы, Араун создал Кровавую реку между миром людей и Аннуином, десятки людских ригов могли сменить друг друга за один год.