Каледонский безумец

– А если бы он сумел остаться и продолжить? Интересно, за сколько дней он завоевал бы нынешний Эрин?

– Даже думать не хочу. И вообще, не желаю волноваться о смертных. Я слишком опустошена. Будто из меня все соки выжали. Жить не хочется. Знаешь, как это?

– Это называется разочарованием. В таких случаях нужно попробовать найти новый смысл.

– Обними меня. Пожалуйста.

– Что ж, это несложно. Только здесь как раз смысла и не ищи.

***

Смысл она нашла в другом. Другого звали Крунху. Он был неказист, не дурак выпить и иногда богат. Что она в нём нашла? Судя по всему, она в нём ничего и не искала. Просто в его доме было уютно, несмотря на отсутствие хозяйки. Просто он не прогнал её, когда она вдруг стала помогать ему. Просто он жил близ Эмайн-Махи, города, который она заложила за пару эпох до описываемых событий, и куда её потянуло, едва она стала приходить в себя. Дагда понимал её порой лучше, чем она сама. Дагда знал, что ей было нужно. Дагда дал ей это – заботу, внимание, тепло друга и мужчины. Но оба они знали, что их пребывание вместе кратковременно, и обоих это вполне устроило. Зачем желаемое выдавать за непреложное?

Она не сказала Крунху, кто она. Зачем? Это лишь помешало бы её покою, которого она жаждала и, как полагала, обрела надолго. Он и не подумал ничего лишнего, хоть она и не стала скрывать своего имени – ну, Маха и Маха, мало ли кого в чью честь нарекают.

Благодарность стала для обоих вместо любви. Она была благодарна ему за возможность быть обычной женщиной. Он был благодарен ей за то, что его всё устраивало. Благодарность вместо любви… Да, у людей такое часто случается. В этой подмене чувств даже рождаются дети. Она тоже была готова родить. Близнецов. Кого же ещё могла зачать Маха близ города под названием Эмайн?

И немало среди вас тех, что очень хорошо помнит: это столь желаемое подобие счастья оказалось недолгим. Ибо боги и люди дорожат друг другом по-разному. И если бы она была в Эрине, когда Дети Неба надменно бросили вызов смертным пришельцам и оказались посрамлены, то у неё был бы шанс осознать: трижды по девять раз поплатится тот бог, который доверит свой жребий человеку. Мир наш такого не прощает. Особенно тем, кто знает, чует исход событий, но усердно закрывает на него глаза. Жену Немеда-Священного, одного из творцов земли, любовницу Дагды, Подателя благ, богиню-лошадь, верховную правительницу Эрина Маху Рыжегривую привёл к неизбежному обычный, как вы сказали бы, зауряднейший человек. Не воин, не герой – что называется, человек-просто-так. Даже не знавший, кто на самом деле была его женой. Когда он осознал это, было уже поздно.

– Я пойду на этот пир. Риг Конхобар не любит отказа. А пригласил он меня лично. Я теперь снова в чести, едва пошёл в рост.

– Твой риг дурак, плюющий на Правду рига, и по нему уже давно плачет священное утопление на Самайн.

– Пока жив его отец, этому не бывать, и не нам с тобой рассуждать об этом, мы люди маленькие.

– Конхобар непредсказуем, когда напьётся. И пьян он более от власти, нежели от пойла. Не ходи! Я чувствую недоброе.

– Не волнуйся, милая, там все будут пьяны.

– И ты – более всех. И спьяну будешь хвастаться.

– Чем же мне хвастаться?

– Всем. Со мной ты стал богаче, удачливее – ещё больше, чем когда-то прежде. Это вскружило тебе голову. Мало мне было твоего хвастовства мною здесь, на званых пирах в нашем доме?!

– Прости…

– Уж давно простила, да что толку? Ты не изменился. До сей поры ты всё тот неисправимый брехун.

– Я буду молчать.

– Не будешь. Я уже вижу, что произойдёт.

– Ты тяжела, милая. Чем ближе к родам, тем больше вы все чудите. Вели-ка лучше сыновьям заложить колесницу. Славную колесницу мы добыли на торге в минувшую Лунасу, правда? И лошади у нас великолепные, и вожжи крепкие. И подбери-ка мне лучшую рубаху, да, ту, с красным воротом, и штаны подай те, что из ярко выкрашенной шерсти. Как хорошо, что я никого не послушал и взял тебя в жёны без выкупа чести. Я даже не гадал, что мы сможем так привольно зажить!

– Нет, Крунху, муж мой, не вино тебя пьянит, а жизнь, которая была тебе подарена. Достоин ли ты её?..

– Милая, клянусь тебе…

– Не клянись! Не клянись, когда готов преступить клятву! Я уже вижу, как ты забахвалишься при риге Конхобаре. Как станешь говорить, что твоя резвая жена обгонит самых быстрых скакунов властителя уладов. Великая Дану, почему такие ничтожества правят городом, который мне довелось основать?!

– Ну вот, ты уже бредишь. Видимо, действительно вскоре разрешишься.

– Да, я рожу близнецов. Мальчика и девочку.

– Боги, это же благословение! И как же не выпить за это! Где кувшин с вином, что я оставил с прошлого вечера? Там ещё должно что-то плескаться.