Каледонский безумец

И пирующих сомн отправляется в пляс,

Чтобы Беленов огнь до утра не угас,

До поры возвращения к будням.

Пьян британский король, от веселия пьян,

Позабыв, кто он сам и с кем пляшет.

Ночь сия – вот поистине чудная ночь,

Когда горе с унынием гонятся прочь,

Сами ноги ведут тебя дальше.

Вот уж нет хоровода, и парами все,

Взявшись за руки, прочь удаляются.

Нынче ночь Белентайна, секретов пора,

Не расстанется с маской никто до утра,

И неведомо, кто с кем лобзается.

Две девичьи руки обняли короля,

Тело к телу в порыве прижалось.

Встать! Одеться! Уйти!

Но Артур в забытьи,

Время думать ещё не настало.

Белентайн, Белентайн, светлый праздник весны,

Ты, увы, обернулся невзгодой.

О, Артур, сына ты от сестры обретёшь,

Чьим оружием будет коварство и ложь

На погибель британского рода.

 Белентайн, Белентайн, глупость юных годов

Превратится в погибель Придайна.

Злую шутку сыграл Белен, огненный бог:

Брат на брата пойдёт, обнажая клинок,

Предавая семейные тайны.

С первым проблеском дня догорели костры,

Почва пьяная элем пролитым.

Люди спали в кустах, на деревьях и под…

И потянутся дни присносущных забот,

Лишь на ночь будто бы позабытых.

– Необычно звучат наши имена, – задумчиво произнес Артос, когда Талиесин закончил. – Бард, зачем ты их изменил?

Тот лишь пожал плечами:

– Я сложил эту песню, когда гостил в Акве Сулис у одной римской семьи, их предок когда-то был местным эдилом, главой города. Они называли тебя Арториус, о владыка. Как все римляне.

– Да, помню, меня так действительно называли… Но вижу, что теперь у них многое звучит по-другому. Кого же мне в сыновья приписали? Медрота? Или как его там сейчас?

– Мордред, государь.

– Ах, Мордред? Обязательно было переиначивать в «Великого»?!

– Скорее, в «Чёрного», – предположил Талиесин. – Вот, например:

Хмурил брови вождь британский, слушав на жену наветы,

Словеса, что ядовито сказаны ему Мордредом,

И душою овладела злая, жгучая тоска.

Но в желанье разобраться дрогнула его рука.

Он считал, что Гвиневера – лучшая из смертных женщин,

Что жены дурным деяньем он не будет обесчещен.

И невзвидел он Мордреда за неправедный навет.

Кто же знал, что во грядущем прав окажется Мордред!

– Сына… от сестры… Зачатого ею, неузнанной в Калан Май, – Артос вслух подводил итог услышанному. – Сына, который раскрыл неверность жены… Гвиневеры… Гвенвифар… Да, не скрою, была у меня одна Гвенвифар. Или не одна?..

– Что произошло на самом деле? – мне показалось, что я ждал целую вечность перед тем, как задать этот вопрос.

– Я навещал Гвенвифар. Морвран не даст соврать, он знает много и об этой стороне моей жизни. Но Гвенвифар никогда не была моей женой, как и её сестра Гвенвивах. Которую я тоже навещал. Когда сёстры обо всём узнали и чуть не поубивали друг друга из-за меня, пришлось искать удовольствие на другом ложе.

Зачинал ли я детей на Калан Май? А кто их каждый год в эту ночь не зачинает! Даже саксы в пору замирения приезжали в наши каэры на торжества в честь Бели Мора и участвовали в плясках и во всём, что было после.