Калейдоскоп

– Да это же Бася! – воскликнул Бэмс.

Скребун сел и спрятал клыки. Физиономия механора расплылась в дурацкой улыбке.

– Я видела, как он это сделал! – закричала Бася, – Видела, как он убил дятла. Он попал в него метательной палкой. И перья у дятла разлетелись в разные стороны. И на листике была кровь. Много, много крови... А-а-а...

– Бася, успокойся, – мягко произнес Дядюшка, – Не спеши, расскажи всё по порядку. Ты просто перепугалась. Ты видела, как кто-то убил дятла?

Бася всхлипнула, стуча зубками:

– Это Семён его убил.

– Семён?

– Раскин, которого зовут Семёном!

– Ты видела, как он метнул палку?

– Он метнул её другой палкой. Оба конца веревкой вот так связаны, он веревку потянул, палка согнулась…

– Я знаю, – сказал Дядюшка, – Знаю.

– Ты знаешь? Тебе все известно?

– Да, – подтвердил Дядюшка, – Мне всё известно. Это называется лук и стрела.

И было в его тоне нечто такое, отчего они вдруг все притихли, и комната показалась им огромной и пустой, и стук ветки по стеклу превратился в потусторонний звук, прерывающийся замогильный голос, воющий мертвяком, причитающий и безутешный.

– Ты говоришь, – лук и стрела? – вымолвил наконец Скребун, – А что такое лук и стрела?

«Да, что это такое? – подумал Дядюшка, – Что такое лук и стрела? Это начало конца. Это та самая кривая тропиночка, которая разрастается в бешеную дорогу всеобщей войны. Это игрушка, это оружие, это триумф человеческой изобретательности, зародыш атомной бомбы, символ целого образа жизни. И это слова из детской песенки:

Кто того дятла убил?

– Я ему бо́шку скрутил,

Клювом махнул воробей.

– Лук и стрелу смастерил,

Я того дятла убил!

Это то, что было забыто. И это то самое, что теперь воссоздано. То, чего я так опасался».

Бэмс выпрямился в кресле, медленно встал:

– Кикс, – сказал он, – мне понадобится твоя помощь.

– Разумеется, Дядюшка, – ответил маленький механор, – Только скажи.

– Новый корпус, – продолжал Бэмс, – Теперь я хочу воспользоваться новым туловищем. Тебе придется отделить мою мозговую коробку…

Кикс кивнул:

– Я знаю, как это делается, Дядюшка.

Голос Скребуна зазвенел от испуга:

– Что случилось, в чём дело, Дядюшка? Что ты задумал?

– Я должен пойти к модификантам, – раздельно произнес механор, – Пришло время просить у них помощи.

Глава 6

Глава 6

Серая тень скользила через лес, избегая прогалин, озаренных лунным светом. Тень знала – в лунном свете заметно её мерцание, и там её могли заметить, а этого допустить нельзя. Нельзя срывать охоту другим, которые последуют за ней. И это самое главное. Свободный мир надо тихо забрать себе...

Потому что другие последуют. Конечно, не сплошным потоком, всё будет тщательно рассчитано. По трое, по четверо, – и в разных местах, чтобы не всполошить живность этого восхитительного, и такого вкусного пространства.

Ведь если они всполошатся — всё пропало.

Тень присела на свои когтистые членики во мраке, приникла к земле, исследуя ночь напряженными, трепещущими усиками нервов. Выделяя знакомые импульсы, она фиксировала их в гное своего жидкого мозга, и откладывала в памяти для ориентировки.

Кроме знакомых уже ей сигналов, были загадочные – совсем, или наполовину. А в одном из них улавливалась страшная угроза…

Тень распласталась на земле, растёкшись прозрачной слизью, вытянув уродливую голову, отключила восприятие от наполняющих ночь живых писков, и сосредоточилась на том, что поднималось вверх по склону.

Это были двое, притом отличные друг от друга. Она мысленно зарычала, захлюпала трубчатым горлом, и там застрял хрип, а ее разрежённую плоть пронизало сладостное предвкушение пополам с мерзким страхом перед неведомым.

Тень тихо оторвалась от земли, собралась во влажный комок, и тихо поплыла над склоном, идя наперехват двоим.

Дядюшка Бэмс снова был молод, силен, и энергичен, вновь молод душой и телом. Проворно шагал он по за́литым лунным светом, продуваемым ветром холмам. Мгновенно улавливал шёпот листвы и чириканье ночных птах. И еще кое-что – свежие мысли толкались бодрой компанией в его голове:

«Ничего не скажешь, туловище хоть куда. Нержавеющее, титановое, крепкое – никакой молот не возьмет. Но не только в этом дело».

Механор живо шагал вперёд, размышляя на ходу:

«Вот уж никогда не думал, – говорил он себе, – Что новое туловище так много значит! Никогда не думал, что старое до такой степени износилось и одряхлело. Конечно, оно с самого начала было так себе, да ведь в то время и такое считалось верхом совершенства. Что ни говори, механика может творить чудеса.

И это постарались дикие механоры. Еноты договорились с ними, и они смастерили этот корпус. Вообще-то, еноты не очень часто общаются с этими стальными ребятами. Нет, отношения у них хорошие, все в порядке, но потому и в порядке, что они не беспокоят друг друга, не навязываются, не лезут в чужие дела».