Калейдоскоп

Ее провели в приемную. У Хилари подгибались колени. Ей велели переодеться в специальный халат, надеть бумажные шлепанцы и пройти в операционную. Хилари молила Бога, чтобы случилось чудо и ей помешали осуществить задуманное. Но рядом не оказалось такого человека.

Медсестра смотрела на нее как на преступницу. Хилари без сил опустилась на узкую деревянную скамью.

— Вы плохо себя чувствуете?

— Немного кружится голова.

Медсестра бесстрастно кивнула и попросила лечь на стол.

— Доктор сейчас придет, с минуты на минуту.

Однако прошло полтора часа, а он так и не появился. Хилари начал бить озноб. Хотя она с самого утра ничего не ела, ее вырвало — на нервной почве. Медсестра сурово посмотрела на нее. Хилари застыдилась.

— Извините… Мне нехорошо…

— После операции это может повториться, — авторитетно предупредила сестра, давая ей вытереться полотенцем. — Доктор уже идет. У нас возникла проблема в соседнем зале.

Хилари не могла ни о чем думать, кроме того, что ребенок по-прежнему находится в ее утробе — живой! Чем дольше будет тянуться ожидание, тем дольше он проживет на свете, но потом его все равно умертвят. Хилари судорожно всхлипнула: на нее накатило отчаяние. Но выхода не было. Она запретила себе любить этого ребенка. Ей не пережить новой утраты.

— Готовы, юная леди? — В операционную вихрем ворвался хирург — в застегнутом на спине халате, с зеленой шапочкой, прикрывающей волосы, и висящей на шее маской. Хилари почудилось, будто она видит на нем кровь после предыдущего аборта.

— Я… да… — прохрипела она и испугалась, что расплачется. Или ее снова вырвет. — Дайте мне наркотик.

— Он не понадобится. Через несколько минут все будет кончено.

Это через сколько же? Сколько времени длится операция? Что с ней станут делать?

Хилари неподвижно лежала на столе. Ей широко развели ноги и специальными ремешками прикрепили к металлическим рогаткам. Хилари запаниковала.

— Зачем вы это делаете?

— Чтобы вы сами себя не покалечили.

Медсестра хотела привязать и руки, но Хилари взмолилась:

— Пожалуйста! Обещаю ни к чему не притрагиваться!

Сестра вопросительно посмотрела на врача. Тот кивнул и надел маску.

— Расслабьтесь. Потерпите несколько минут. Скоро вы от него избавитесь.

Хилари внушала себе, что поступает правильно, но внутри нее все роптало и кричало. Она убивает младенца! Злые люди отняли у нее Александру и Мегану — но не убили же! Это великий грех… преступление!..

В это время ей сделали укол местной анестезии. Ей хотелось кричать, плакать, но медсестра не обращала внимания, а умело ассистировала врачу. До слуха Хилари донесся адский звук машины. Казалось, сейчас рухнут стены.

— Что это? — Хилари приподнялась, но ноги были намертво прикреплены к столу. Она почувствовала острую боль на месте укола.

— Это вакуум. Минута — и все готово. Считайте до десяти.

В Хилари вошло что-то острое, металлическое — перед этой болью померкли мучения, причиненные ей Мейдой и Георгиной, даже мальчишками, загонявшими ей внутрь свои мерзкие, костлявые штуковины. Ужас! Она закричала. Металлическое орудие пыток рвало ее внутренности. Это врач пытался раскрыть шейку матки, чтобы извлечь зародыш.

— Беременность больше, чем мы себе представляли, мисс Уолкер. Пришлось дополнительно расширять отверстие.

Местная анестезия так и не подействовала. Боль была такой пронзительной, что у Хилари сильно тряслись ноги. Врач удовлетворенно хмыкнул.

— Ну вот и все.

В этот момент Хилари снова вырвало, но медсестра не дала ей вытереться, как в прошлый раз. Ей было не до того.

И вдруг Хилари поняла: это страшная ошибка, нельзя этого делать, нужно сохранить ребенка!

— Не надо! — забормотала она. — Прошу вас. Остановитесь!..

Врач буркнул что-то утешительное. Поздно. Раз уж начали, нужно довести до конца.

— Хилари, все почти кончено. Потерпите еще чуть-чуть.

— Нет! Умоляю!.. Я не вынесу… Не хочу… Ребенок… — У нее кружилась голова, тело сотрясали конвульсии.

— У вас еще будет много детей. Вы молоды. В один прекрасный день вам захочется…

Он хмыкнул, и Хилари поняла, что ее ожидает новая пытка. Ей вставили вакуумный аппарат, и у нее возникло ощущение, как будто каждую частичку ее тела всасывает в себя гигантский пылесос. У нее снова началась рвота.

И вдруг наступила тишина.

— Теперь небольшая чистка, — пояснил хирург.

У Хилари все плыло перед глазами. Из нее выскребали то, что осталось после ребенка. Его уже не было. Она потеряла тех двоих — и убила этого. Больше она ни о чем не могла думать. Ей хотелось умереть. Она — убийца, как ее отец. Отец убил маму, а она, Хилари, — собственное дитя.

— Ну вот и все, — послышался ненавистный голос. Из нее вынули инструменты и оставили ее лежать, дрожащую и привязанную. Но ей было все равно. Пусть бы она умерла! Ах, хорошо бы!..

— Теперь, Хилари, немного отдохните, — врач потрепал ее по плечу и вышел, громко хлопнув дверью, а она лежала в луже собственной рвоты, и все ее тело сотрясали конвульсии.

Через час к ней пришли, дали подклад и листок-памятку. Если кровотечение будет сильным, нужно снова обратиться к ним. Пусть полежит сутки в постели — все будет хорошо.