Калейдоскоп

Он потрепал ее по руке и улыбнулся знакомому официанту, с которым Саша привыкла болтать на родном языке. Она родилась в Париже, но родители говорили дома по-русски.

Зеленые глаза продолжали полыхать злым огнем.

— Я была голодна как волк. Только поэтому и осталась.

— Прости. Подвернулось срочное дело. Ко мне зашел глава одной из крупнейших юридических фирм. Не мог же я указать ему на дверь.

Он смотрел на девушку с мольбой, гадая про себя, сколько потребуется времени, чтобы она смягчилась. Обычно Саша быстро вспыхивала и быстро отходила. Однако на этот раз она не поддавалась на его уловки.

— У меня было трудное утро.

Даже в брюзгливом расположении духа она была обворожительна!

— А что случилось? — полюбопытствовал Джон.

Он знал, как она дрожит над своими руками и ногами. Хлеб танцовщика не из легких. Растянутая мышца, порванная связка — и жизнь пошла прахом.

— Они решили пригласить нового хореографа — настоящего садиста. По сравнению с ним Джордж Баланчин — ангел во плоти. А этот просто изверг. Самодур. Ставит невыполнимые задачи.

— Ты справишься с любой, — с гордостью за нее возразил Чепмен. Он искренне восхищался ее искусством.

Саша подарила ему благосклонную улыбку. Он почти прощен!

— Пытаюсь. Но он сведет нас всех в могилу.

Она вздохнула и снова принялась за борщ. Перед репетицией нельзя наедаться, но и голодной быть не хочется. Джордж заказал себе порцию блинов. Искушение было слишком велико, но Саша выдержала. Блины — слишком тяжелая пища.

— Я бы поела салата, — сказала она официанту по-русски.

Тот с готовностью кивнул и исчез на кухне, а она начала рассказывать Джону, что было утром, — то есть жаловаться. Как обычно, она и не подумала поинтересоваться его собственными делами. Кроме балета, ее ничего не трогало.

— У тебя вечером репетиция? — участливо спросил Джон.

Он был добр от природы и не возражал против того, чтобы в центре их маленькой общей вселенной была ее работа. Просто привык. Его бывшая жена была писательницей, и он семь лет послушно просидел возле ее юбки, пока она рожала один бестселлер за другим. Джон высоко ценил Элоизу как женщину и как личность, но их брак потерпел фиаско. На первом месте у нее всегда была работа, а все остальное, даже муж, — на втором. Когда она приступала к очередному детективному роману, весь мир мог катиться в преисподнюю, а главной задачей Джона становилось оберегать ее от внешних помех. Он добросовестно справлялся, пока не почувствовал, что сыт по горло. Ее единственной компанией были персонажи очередного романа, а сюжет — единственной реальностью. Во время работы Элоиза не разговаривала с Джоном, а рабочий день длился с восьми утра до полуночи. Она ложилась спать выжатая, как лимон. А утром все начиналось сначала. За утренним кофе она уже обдумывала новый поворот сюжета.

Да, брак с Элоизой Бартон не принес Джону ничего, кроме чувства одиночества. Когда же она не работала над книгой, то либо находилась в состоянии депрессии, либо моталась по рекламным турне, посещая тридцать городов за сорок пять дней, энергично пробивая новую эпопею. Перед тем как потребовать развода, Джон подсчитал, что они разговаривали примерно тридцать часов в год — явно недостаточно для счастливого брака. Они любили друг друга, однако творчество Элоиза ставила превыше всего остального. Джон даже не был уверен, что она заметила его уход — как раз тогда у нее был очередной литературный «запой». На его «прощай» она пробормотала что-то нечленораздельное — и заперла за ним дверь.

Как ни странно, после разрыва с Элоизой Джона перестало мучить чувство одиночества. Он обрел свободу слушать стерео, распевать, проводить время с приятелями и встречаться с другими женщинами. Жизнь была прекрасна. Единственное, о чем он жалел, это что они не обзавелись детьми.

Спустя пять лет после развода Джон Чепмен потихоньку начал подумывать о новой женитьбе. В сущности, он созрел для этого шага.

Саша кивнула головой — в ответ на его вопрос о репетиции.

— Да, сегодня мы репетируем до одиннадцати.

Она до сих пор говорила по-английски как иностранка, хотя и без отчетливо выраженного акцента.

— За тобой заехать?

Он с надеждой посмотрел на девушку и подумал: нет, сейчас все не так, как было с Элоизой. Его вселенная не вращается, как тогда, вокруг Саши и ее искусства. Да она и гораздо живее Элоизы — энергия так и брызжет.

Его бывшая жена существовала в сумеречном пространстве, населенном воображаемыми людьми. За прошедшие после развода пять лет для нее ничего не изменилось, разве что популярность возросла. Теперь она слыла одним из наиболее известных авторов детективных романов в Америке. «Американская Агата Кристи» — так ее окрестила «Нью-Йорк таймс». Элоизе исполнился сорок один год, и она продолжала жить в созданном ее фантазией мире.

С Сашей не так… Совершенно по-другому!

— Спасибо, — ответила она. — Буду ждать у служебного входа ровно в десять минут одиннадцатого. Смотри не опаздывай.

Она погрозила изящным пальчиком. Да уж, с ней шутки плохи. Самой Саше присуща точность хирурга.