Калека, Дева, Старец и Дитя

Горе опустошило его, выжгло всю радость от осознания собственного отцовства. Но при этом Илай понимал, что это — не самое страшное. Император что-то недоговаривал. Либо трусил, либо считал его идиотом, который сам никогда не догадается.

— Близнецы, значит, — проговорил Илай, глядя на детское личико. — Единые, которые выросли во «внутреннем» мире, переполненном сущностью Девы.

Отшельник осторожно приблизился к нему.

— Ты же не думаешь, что это даёт ему силу Дев с первых мгновений жизни? У него большой потенциал, несомненно, но никто не может освоить техники сразу, как только родится. Такого не бывает. Это может быть совпадением. Случайной трагедией.

— Случайная трагедия? — Илай кивнул. — Да, трагедия точно более случайная, чем это рождение само по себе. — Он смотрел на ребёнка, на пушок его волос — более светлый, чем у его матери или у него в лучшее время. — Вряд ли Датэ случайно её трахнул.

Император не спорил, хотя Илай до последнего на это надеялся. Он ждал, когда тот примется его разуверять, но слышал лишь детские крики.

— И ты это знал, — понял он. — Она сказала тебе, так? Всё это время… С самого начала… Ты знал. Знал, что ребёнок не мой! — рявкнул Илай, вскидывая взгляд и тут же замолкая.

Перед ним стояла Ива. Смертельно бледная и обессиленная — она всё равно поднялась с постели и подошла к нему, протягивая руки.

— Пожалуйста, не обижай его, — пролепетала она, беспомощно плача. — Это всё я… Он ни в чём не виноват. Он только что родился, ему и так досталось. Его брат погиб, моё чрево убило его, ты не станешь убивать второго. Ты не отберёшь у меня ещё и его. Прошу, Илай.

Неужели он выглядел как убийца младенцев в ту минуту? Даже если младенец был рождён от Датэ, проклятье… Это просто не укладывалось в голове.

— Ляг, — хрипло бросил Илай, проходя к кровати. — Иди сюда. — Она подчинилась, не сводя с него взгляда, впервые по-настоящему боясь его. — Ты должна покормить его, да? В любом случае, он уже скучает по тебе.

Он бережно вложил крикуна в её руки, и Ива облегчённо вздохнула, будто все их проблемы были решены этим жестом. Ей было плевать на него, на Датэ, на их вражду, на всё на свете, и Илай это прекрасно понимал.

— Ты уже дала ему имя? — спросил он, когда в комнате стало тихо. Ива прислонила малыша к груди, и тот начал осваивать этот мир с самой прекрасной его части. Повезло ему.

— Мак.

Конечно, она любила этот цветок, с ним было многое связано в её жизни, едва ли она стала бы называть ребёнка в память о Датэ, ведь он являлся памятью о Датэ сам по себе. Он не спорил. Всё недовольство по этому поводу выскажет в скором времени сам обладатель имени, Илай был уверен.

Оставив заботу о живом сыне Иве, он позаботился о мёртвом, хотя не знал, можно ли считать мёртвым того, кто не родился. Хотя есть ли разница? У его горя не могло быть смягчающих обстоятельств. Даже понимание того, что жизнь одного из близнецов — гарантия того, что Датэ сдох. Этого ведь достаточно, да? Вместе с обезглавливанием, чтоб его.

Илай пытался убедить себя в этом весь следующий день, но признал, что уже ни в чём не может быть уверен. Ни в своём мастерстве (на Датэ не подействовала смертельная печать, очевидно), ни в своей жене (она ни черта не рассказала ему за эти девять месяцев), ни в императоре, которому служит.

Хотя этот последний навестил его поздно вечером, один.

— Просто, чтобы ты знал, — начал он с порога, — я чувствую то, что ты сейчас чувствуешь.

— Нет. Для этого нужно быть мужчиной, которого предал каждый, кто только мог.

— Предал? Не ставь её в один ряд со своим учителем, отцом и племянницей. Они поступили так из прихоти, а Ива… — Отшельник закрыл дверь и прошёл внутрь. — Он взял её силой. Потому что ты был слишком слаб. Если ты кого и можешь обвинять в этом, то только самого себя.

Да, он как раз этим и занимался последние сутки, и Дитя делало только хуже. Но на то он и судья.

— Я заговорил о предательстве не потому, что она родила от другого, — произнёс Илай. — По-твоему, я никогда не думал об этом? Я боялся. Догадывался… Но она сама сказала, что Калека её не тронул. Когда я спросил, она поклялась мне в этом, а ведь это был самый подходящий момент, чтобы признаться. А сейчас я был совершенно к этому не готов. — Он провёл ладонью по лицу, устало вздыхая. — Чёрт возьми, она знала, как я ждал этого ребёнка. Она должна была мне сказать.

— Чтобы ты повёл себя с ней так же, как сейчас? — уточнил император, скрещивая руки на груди. — Ты даже не проведал её за всё это время. Ей нужна поддержка, Илай. И она нужна была ей всегда, поэтому она ничего не сказала. Неужели ты не понимаешь, что ей намного тяжелее, чем тебе?

— Я только усугублю её состояние, — бросил он. — Ива боится меня. Ты сам видел.

— Я тебя тоже боялся, — признался отшельник. — Выглядел ты дико.

— Да. Я целый день проторчал у дверей, сходя с ума от неопределённости, и тут вдруг узнал, что у Датэ родился сын. Что он победил. Он победил, чёрт возьми. — Илай покачал головой. — Я считал ребёнка своим. Всё это время я думал, что он мой.