Калека, Дева, Старец и Дитя

Чтоб его, Илай мог найти сотню причин, но по сути была лишь одна — он дико хотел её. Всегда, а сейчас особенно, потому что он почти потерял её и чуть не погиб сам. И хотя сражение закончилось, и весь город праздновал, он не чувствовал облегчения. Вот уже месяц.

Илай посмотрел на ветку ивы на своей ладони — «связующая печать», которую ему нарисовала Дева своей кровью. Это возвышало простой рисунок над шрамами Датэ, не так ли?

Чёрт возьми, Илай понимал, что ему пора бы уже оставить это нелепое соперничество. Вот только, как и Калеке, ему светит только такая «Ива», похоже.

Опустив ладонь вниз, он расстегнул штаны. По крайней мере, с его эрекцией всё в порядке… до тех пор, пока он не изменяет Деве даже в мыслях, конечно.

Обхватив себя внизу, Илай закрыл глаза.

Охренеть просто. Настолько приятно, что это пугало… а потом он начал двигать рукой. Давление и трение не имели ничего общего с тем, о чём он реально мечтал, но в то же время это было лучше совокупления с очередной незнакомкой. С тех пор, как на его ладони появился этот символ, он стал придавать слишком большое значение обычной мастурбации.

И это Дев он считал извращенками?..

— Что ты делаешь?

Услышав этот голос, он отдёрнул руки.

Что он делает? Дрочит на глазах у женщины, перед которой меньше всего хотел так облажаться, очевидно. Конечно, это однозначно лучше, чем трахаться при ней со шлюхой… Но он ведь и в этом преуспел.

— Ничего! Ничего, чёрт! — Илай торопливо спрятал член обратно в штаны, но едва ли от этого его стояк стало хуже видно.

Почему он не заметил её приближения? Ива ходила бесшумно, да, но печать на её животе связывала их, он должен был почувствовать её. Если бы только не был так сосредоточен на собственной жажде.

— Ты не закрыл дверь. — Звук её голоса в полумраке стал материальным и ощущался хваткой на его члене.

— Не закрыл, да… Как раз потому что не собирался «полировать свой третий меч», — ответил он, садясь на кровати, но Ива ему точно не поверила.

Отличное начало серьёзного разговора, к которому он так долго готовился, ничего не скажешь.

— Твой третий «меч», — улыбнулась Дева, медленно приближаясь, — ничуть не против, если ты его приласкаешь.

Вот оно как.

То, что Илай не прижал её к полу в следующую секунду, уподобляясь Калеке, просто чудо. Он наблюдал за тем, как она подходит к нему, и… очередное чудо? Он не кончил, когда Дева села к нему на колени. Сходя с ума от её близости, Илай, тем не менее, нашёл в себе силы сказать:

— Я не видел тебя на балу.

— Это не мой праздник, — ответила она, наклоняясь к его лицу. — Сегодня полнолуние. Я была в саду. — В том, в котором он думает? — Луна целовала мою кожу, Илай, но с некоторых пор мне мало этого. — Она робко прикоснулась к его губам своими, будто пробуя в первый раз. — Раздень меня.

Ещё до того, как Ива об этом попросила, он уже стягивал платье с её плеч, обнажая грудь. Он мягко сжал её в ладонях, и Дева простонала, хотя Илай готов был поклясться: ей вполовину не было так хорошо, как ему. Он гладил её, сжимал соски, мечтая прикоснуться к ним губами. И он прикоснётся… поцелует, обведёт розовые ареолы языком, втянет в рот эту сладкую, нежную, розовую плоть.

Илай приподнял Деву, спуская платье ниже, стягивая тонкую ткань с её бёдер, с ног и отбрасывая в сторону. Он пьянел от вседозволенности. Она здесь, она пришла к нему, и он может делать, что хочет теперь, целовать, гладить, ласкать, вдыхать запах, прижимать к себе… Не потому что она лежала безвольная перед ним, а потому что она сама разрешила.

Ива поймала его руку и вернула к своей груди. Но не к мягким женским округлостям, а туда, где билось сердце, словно требуя исцеления, а не ласки.

— Что такое? — хрипло выдохнул Илай. — Я сделал тебе больно?

— Нет. Нет, наоборот. — Ива прижала его ладонь, расправив пальцы. — Когда ты прикасаешься ко мне здесь, я чувствую, как исчезает «печать».

— Печать? — переспросил Илай, вглядываясь в её лицо. — Её больше нет, Ива. Ты же всё вспомнила…

— Её больше нет, но теперь тут болит ещё сильнее, чем прежде. Как раз потому, что я всё вспомнила. Мои воспоминания — вот настоящее клеймо, которое делает меня несчастной и уязвимой. — Дева мучительно закрыла глаза. — Если мы победили, то почему так больно? Почему я чувствую себя такой виноватой?

— Ты ни в чём не виновата. — Он осторожно обхватил её лицо ладонями. — Ни в чём.

Но если она захочет поговорить об этом? Его выпрыгивающий из штанов стояк подождёт, Илай завяжет его узлом и выслушает её.

Однако у Ивы были на него другие планы.

— Утешь меня. Спи со мной, — попросила она. У Дев это могло значить что угодно, насколько он помнил, но следующие слова развеяли его сомнения: — Если ты мог снимать печать на сердце одним прикосновением, то каким будет единство с тобой? Ты — моя пара, Илай. Я хочу почувствовать тебя внутри.

Предельно ясно.

Пока он думал над позицией, Дева разместилась на его бёдрах и взялась за застёжку на штанах.

— Постой. — Илай не собирался ей снова отказывать, но она испуганно замерла. — Позволь подготовить тебя.