Калека, Дева, Старец и Дитя

— Не то чтобы я этого хотел, — добавил неохотно император, признавая: — Ты помог мне. В одиночку я бы никогда не победил. Я бы попросту не стал сражаться. Уверен, если бы ты не появился здесь, я бы сейчас был среди советников Датэ. Так что я могу назначить тебя… своим собственным советником?

Да, что-то подобное прочил ему отец.

— Спасибо за гостеприимство, но жизнь при дворе — не моё.

— Я уже это понял. — Император осмотрел его «наряд», слишком простой для такого места и случая. — С нами праздновать тебе не по душе. Куда отправишься тогда? В бордель?

Илай поднял голову, замечая женские взгляды, направленные на него. Бордель? Ему не надо было далеко идти или платить за то, чтобы «отпраздновать». Вот только нужная для этого часть его тела ему не подчинялась… После того, как он облажался на поле боя, не хватало ещё облажаться в постели.

— Ты же сам сказал, что праздновать пока рано, — напомнил Илай, и Дитя ощетинилось.

— Я думал, ты сможешь переубедить меня. Или что-то предложишь. Советник.

— Могу лишь сказать, что в своих печатях я уверен сейчас больше, чем в своём члене, — сказал Илай, и император поморщился.

— Как образно. Ты пьян, что ли?

— Нет, хотя такие разговоры нельзя вести трезвым. Потому что если ты это всерьёз… — Он замолчал, глядя на беспечных гостей. — Мы сделали всё, что могли. Каждый из нас. Если после сражения в святилище, смертельных печатей, обезглавливания и тех похорон, что я ему устроил, он выживет и выберется, преодолев пределы собственного тела и сущности… есть ли тогда смысл паниковать? Я ничего не смогу с этим сделать. Никто не сможет. — Пожав плечами, Илай заключил: — В любом случае, ни в чём себе сегодня не отказывай. А то, кто знает.

— В жизни не слышал «лучшего» утешения! — огрызнулся император. — Скажу Деве, чтобы она и впредь держалась от тебя подальше.

— Хочешь, чтобы она держалась поближе к своей «клумбе»? К слову, будешь её доставать расспросами о Датэ, дерево она посадит и на твоей могиле. — Он потрепал Дитя по волосам и пошёл к выходу из зала.

— Если учесть, о чём мы тут с тобой говорили, это не похоже на угрозу! — кинул ему вслед Его Величество.

Чёрт возьми, Илаю уже не надо было портить настроение — этот бал и без разговоров о Датэ действовал на нервы. Такие шумные приёмы любил в своё время устраивать Маяр. Ладно, по крайней мере, когда он снёс старику башку, то не сомневался в том, что это навсегда.

Проклятье, эти воспоминания сделали только хуже. Илай, в самом деле, захотел напиться, но когда попавшиеся ему на пути гости любезно предложили составить ему компанию, он напомнил им, что Старцы — трезвенники.

— Вот именно! — заявили они, объясняя свою логику так: — Дитя одолело Калеку. Наш император взял в руки меч, и мы победили. Отмечать нужно так же! К чёрту запреты!

Илай прошёл мимо, размышляя над этим.

«К чёрту запреты», да?

Людей убедить в этом оказалось так просто. А что думают на этот счёт сами отшельники? Пламя Погребальных Костров объединил под своей властью всевозможных мастеров, он называл себя их главой, они считали его новым Мудрецом, поклонялись ему… Что станет с его людьми теперь? Он привёл под стены этого города лишь малую часть своей армии, его войска рассредоточены по завоёванным землям, где правят его наместники. Теперь, со смертью Датэ, солдаты разбредутся по Внешнему миру, а объединённые империи снова передерутся меж собой.

Так что Дитя тревожилось не без причин. Закончив эту войну, они дали начало сотни новым.

Вернувшись в комнату, Илай упал на кровать. Не потому что устал, по крайней мере, не телесно…

В распахнутое окно залетали звуки праздника, и лился холодный, невероятно яркий для ночи свет.

Полнолуние.

С некоторых пор он тоже не мог относиться к нему равнодушно. Его кожа под печатями была достаточно прочной, чтобы не почувствовать даже лезвие ножа, что говорить о лунном свете, но вопреки этому Илай возбуждался. Странно, он ведь считал Дев немного извращенками за то, что они эротизировали всё, что только можно. Растения, животных, небесные светила… Но при этом он сам предпочитал пялиться на луну, а не на танцующих красоток. Потому что буквально месяц назад в полнолуние в этой комнате на этой самой кровати он ласкал Деву, и это была лучшая ночь в его жизни.

Богатый сексуальный опыт не готовил его к такому — к простому прикосновению к ней, что говорить о чём-то большем… Хотя, если перефразировать слова Эвера о том, что для мужчины достойным испытанием будет просто взглянуть на Деву, прикосновение к Деве можно считать полноценным сексом.

Другой вопрос, хватило ли ему этого.

Илай помнил, как мягки её волосы, как нежна кожа, как податливо тело, и, боги, он помнил её потрясающий вкус… Этой сладости на губах и языке он никогда бы не предпочёл вино. А она сама?.. Он бы доказал ей, что может утешить её лучше и надёжнее, чем «созревший виноград», опиум, луна, зверь или её пара. Он бы дал понять, что близость с мужчиной — поклонение женщине, а не насилие. Он бы…