Календарные дни

Как Петро Всеволодович Хрущ в фетровой шляпе побывал в поселковых органах — не ведаем. Однако ему, горожанину с квартирой, разрешено было приобрести избу с участком, правда, на имя тещи. Верно, и там отыскался почитатель фетровых головных уборов — и дело было в шляпе. Разумеется, от Хруща не отнимешь и того, что говорил он толково на всех уровнях и держался равно с любым начальством.

Но я отвлекся. Вот, значит, клубни пасленовые окучиваем, развлекаясь диспутами, вдруг к избе подкатывает микроавтобус. Вышли из авто двое. Дочку Хруща, нежную приземистую Зинку, мы знали, она год только как среднее образование одолела и по очкам заработала боевую ничью со школой. А вот ее приятеля видели впервые. По всему, и папаша парня застолбил впервые. Юноша тот был под стать Зине — коренастый, смуглый, с большой головой в страстных симментальских кудрях. Мы бы, может, голову и просмотрели, но юноша уверенно и крепко взял Зину под руку и прямиком к Петру.

Заметив нас, кавказец расцвел и приосанился, точно на горной дороге кунака обнаружил. Гляжу на Хруща, а тот белее фарфорового изолятора — чего-то он сразу заподразумевал родительским сердцем.

Кудрявый проворно приблизился к Хрущу и радостно приветствовал хозяина:

— Здравствуй, отец! Благослови!

— Проходи в дом, Шахсаид! — притворился, что не слыхал крамольного заклинания, папаша Хрущ, а у самого от напиравших изнутри вопросов даже морщины сгинули. — Поешьте там, ребятки, мы вот закончим плантацию и придем.

— Зачем кушат? — заволновался и заакцентировал мигом юноша. — Некогда. Нам в загысы ехать надо на рэгыстрацию!

Хрущ покачнулся на плоской и твердой земле, точно на палубе суденышка при свежем ветре, но удержался и лишь крепко осевшим голосом укорил дочку:

— Предупредила бы, Зиночка, заранее, что ли. Я о Шахсаиде только три дня назад узнал по телефону. А его, порывистого, минуту назад увидел. Но вы, оказывается, вон уже как далеко зашли!

— Папочка, золотой, — отвечала порозовевшая и счастливая Зина, — если бы ты знал, к а к  д а л е к о, то хлопотал бы о нашей свадьбе еще полгода назад.

Наповал отца сразила. Бригада кинулась к Петру Всеволодовичу, который стал медленно клониться в междурядье. Но он оказался более стойким, чем казался в начале действа. Поддерживаемый и влекомый нами, он обратился к молодежи с деловым предложением:

— Откладывать, значит, нет смысла такой праздник, ребятки. Что ж, завтра и погуляем. У нас и свидетелей, и гостей полон двор. Сегодня мы только в бане попаримся. А ты, сынок, какой национальности будешь? Не украинец случаем?

— Зачем обижаете, ата, — заулыбался Шахсаид. — Мы не случаем. Азербайджанец я чистокровный. Апшерон — родина.

И до свадьбы стало совсем близко.

Мы заварили бак воды и полезли на полки раскаленной белой бани. Хрущ утопил голову в баке с холодной водой и, время от времени всплывая на поверхность, принялся вычислять. Оказалось, что Шахсаид жил в нашем городе года три, постигая ветеринарное ремесло. С Зинулей парень дружил треть этого срока, но очень напористо. Если город не имел к юноше претензий, то Зина, а потом и ее родители — самые непосредственные и ответственные. Зинаида ждала ребеночка.

— Случается гораздо хуже, — успокаивал потерявшегося от горя и кислородного голодания отца сердобольный Энвар. — Страна Азербайджан по мирному договору с Персией присоединилась к России в 1723 и в 1806 годах. К твоей семье, по всему выходит, много позднее, зато на добровольных началах и радостно. Правда, несколько для вас неожиданно. Но рождение нового человека всегда, до скончания мира, неожиданность и чудо, даже тогда, когда его ждешь и точно знаешь, что ждешь не напрасно.

После парилки бригада пила чаи в высоких подсолнухах, которые, хотя и не вызревали на Среднем Урале, напоминали Хрущу милые картинки далекой родины — цвета и запахи Украины.

— Особенно неожиданно, когда вдруг тройня появится вместо одного. Сказывают люди, что апшеронцы на это дело люты, — вставил после продолжительного молчания помбур Афанасий Стуков.

Мы промеж себя так прикидывали, а Петро Хрущ желваки катал и зубами скрипел, точно перетирал песчаные барханы.

И то посудить — каково мужику выпало! Добрая украинская кровь сносилась с благородной кровью будущего апшеронского животновода. Петро Хрущ не чаял выдать наследницу за стопроцентного украинца Семку Горилкина, что родился в Верхних Йоэйоындокулях от местных жителей за шестидесятой параллелью, но всем в уши копнил, что он коренной киевлянин. Хрущ-то и купился на дешевке и называл Семена сынком, а тот его головой и татой.