Календарные дни

И с того признания Илюша загрустил сильно. Конечно, мальчик до конца не верил Шестиногу. Но если птица сидела еще взаперти, она могла погибнуть от истощения. И как помочь? Знать бы тогда, у капкана, что никакая это не охота затевалась. Ведь небо опустело без дозорного полета, живое сердце на цепь посадили, выбивая грубыми подачками и напускной лаской память о прежней жизни. Да еще этот сон накануне поездки в город… Илюша стоял в поле. Небо было двухцветным, хрустально-голубым, в насмешку над синим земным цветом, и изумрудно-зеленым, не тронутым испарениями, изморозью и ветрами. И вдруг показались, тяжело гребя крылами, большие медленные птицы. Они парили над землей, искали кого-то. Илюша хорошо видел снизу их окраску. Птицы были белые, нежно-коричневые и угольно-черные. Такого оперения у земных птиц не могло быть: не смогли бы те спрятаться в самых густых зарослях камыша и аира. И вдруг Илюша понял, отчего птицы кружат молча и сомкнуто, а когда догадался — проснулся.

В городе царило знойное лето. Желтели плавные иероглифы старых глиняных крепостей и мечетей, визжали трамваи на рельсах довоенной чеканки. Люди ели мороженое и вливали в себя прохладные воды.

— Илюша, я через час обернусь, — успокаивал хитрый, вечно бросавший меньшого, брательник, когда наконец попал в зоопарк. — Изучай до посинения животный мир. Не потеряйся!

— Сам не потеряйся, — обиженный Илюша пошел поглядеть на бегемота, томного, с разинутой пастью.

Глотая пыль, мальчик долго и не спеша обходил клетки, вольеры, кормил черепах в клетчатых панцирях.

— Новенький — вот и не стронется с места! — услышал он голос служителя зоопарка.

В одиночной клетке, спрятав глаза, сидел орел. Трудно было не узнать его, гордого, тоскующего по воле, и равного ему не было ни среди грифов, ни среди орлов и орланов в просторном вольере с камнями и пнями карагача.

Сердце Илюши забилось так сильно, как никогда. Мальчик продрался сквозь густую толпу зевак и ухватился за прутья клетки. «Орел, орел!» — позвал он, но птица окаменела на веки вечные. «Мальчик, не мешай! — отодвинул его служитель. — Время кормить зверей и птиц». Работник отпер замок, бросил сочную мякоть в клетку. Орел не шевельнулся. «Меланхолик какой-то, верно, порченый, — пояснил служитель клеток народу. — Ничего не берет, только силой кормим. Вот ведь загадка животного мира: на воле падалью не брезгует, а здесь вырезку баранью не желает!» — «А не съест сейчас — себе возьмешь?» — спросили из публики, начавшей разбредаться от скуки. «Нет, у нас с этим строго», — разочаровал сторож.

Сердце Илюши переполняла жалость и любовь к голодной нахохлившейся птице. В клетке та казалась много меньше, чем в поместном неторопливом облете, или там — во время схватки у капкана, или в комнате Шестинога. Глубокий слюдяной цвет оперения помутнел, а пух на ногах истерся. Илюша покраснел, вспомнив дикий коллективный азарт, когда прижимали к земле бьющуюся птицу, удар палкой по тяжелому мешку, звякнувшую цепь на ноге в прыжке. И страстное желание немедленно и безоглядно сделать что-то для орла охватило мальчика.

Механически, но точно выверяя движение, Илюша выдернул незамкнутый замок из петли и, отбросив засов, проник в клетку. Орел насторожился. На них не обращали внимания, люди дивились трапезе льва.

— Выходи! — хлопая в ладоши, сказал Илюша. — Иди скорее!

Илюша замахнулся, орел принял вызов и кинулся к мальчику. Илюша мигом выскочил из клетки, а следом выпрыгнул орел. Тесные проходы выталкивали птицу вверх. Восходящие потоки воздуха возвращали ощущение полета. Орел в замешательстве издал клекот. Потом легко подпрыгнул два раза — и поднялся. Он пролетел над низкими клетками с шакалами и лисами, потом над высокой сетчатой крышей орлиного вольера. Большие птицы зашевелились, встревоженные полетом. Только дремавший гриф, забывший ощущение покатого плотного воздуха под расправленными крыльями, в изнеможении закрыл пленчатые глаза и подумал о завтрашнем свежем куске мяса.

— Силы небесные! — заорал сторож, впопыхах перевернув тележку с дарами и бросаясь за орлом, — в эту минуту он, с воздетыми вверх натруженными руками, в распахнутом халате, сам походил на гибридную птицу. — Премия квартальная улетела!

Илюша не видел и не слышал ничего, что творилось в зоопарке. Перепрыгнув через ограждение и проскочив между стоявшими автобусами и повозками, он побежал по улицам города, путая дворы. Мальчик сильно опасался погони, криков старшего брата и наказания по возвращении домой. А орел, не помня о людях ни хорошего, ни плохого, поднимался на острие теплого столба все выше — пока не растворился в солнечной точке.

Птицу можно было еще разглядеть в телескоп, но в городе не было обсерватории, да и редко кто глядел тогда на небо из нужды или любопытства.

ОТРЫВОК ИЗ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ

Вайнахам