Калигула, или После нас хоть потоп

Паккувиана была деревенькой сенатора Паккувия, живущего в Риме. Рядом с пышным господским домом находились конюшни, хлевы для быков, волов, коров, овчарня, птичник, мельница, сараи, амбары, сушильни, прессы для выжимания вина и масла, печи для обжига извести, мастерские. За постройками -- поля, пастбища, луга, огороды, фруктовые сады, пруды, а по склонам -бесконечные виноградники.

Несколько раз в году сенатор Паккувий наведывался сюда, чтобы выжать из своего управляющего Перенния все, что удастся. Прошли для владельца хорошие времена: хозяйство больше не оправдывало себя. Рабов теперь стало мало. старые источники иссякли, а новые не появились, потому что был мир, а рабов поставляли в основном войны. Рабы работали с неохотой, медленно, нарушали правильный ход сельскохозяйственных работ, портили инструменты, притворялись больными, убегали. Управляющий Перенний, вольноотпущенник хозяина, как и положено управляющему, не забывал своих интересов. Земля поэтому истощалась, поля зарастали, оливковые деревья и виноградники были заброшены. Чтобы хозяйство вконец не развалилось, он добрую часть земли отдал внаем колонам, имеющим поблизости небольшие усадьбы, а они платили ему натурой и работали на хозяйских полях; ничего больше управляющий для хозяина сделать не мог.

Обе повозки громыхали по полевой дороге. Небо затянулось тучами, южный морской ветер усилился, собиралась гроза. Волюмния и Фабий погоняли лошадей, повозки с грохотом неслись по разбитой дороге, так что ездоки чуть было не пооткусывали себе языки. Был почти полдень, до цели было недалеко, но неожиданно налетел вихрь.

Начался дождь. Потоки воды залили людей, лошадей, повозки, дорогу, сверкали молнии, насквозь промокшие актеры въехали в ворота имения. Рабы выбежали навстречу, отвели повозки под навес, где хранился инвентарь.

Когда актеры переоделись, управляющий принял их со своей супругой как вельможа.

-- Мой дом принадлежит вам, -- изрек Перенний, как будто он и был хозяином имения, а сам тем временем жадно разглядывал прелести своей могучей родственницы. Его супруга подарила Фабию полную восхищения улыбку. "Кто же не знает прославленного Фабия Скавра! Я сама видела тебя в Риме. Будьте как дома!"

Потом они принялись в триклинии за роскошный обед из запасов Паккувия. Жена управляющего усадила Фабия рядом с собой, сама наливала ему вино. расточая лесть и улыбки. А он улыбался хозяйке, набив рот жареной индейкой, с вызывающим изумлением смотрел на белые плечи и возвращал хозяйке комплименты с большими процентами. Когда комплимент был особенно удачен, Фабий толкал под столом Квирину. Девушка усердно жевала, чтобы не расхохотаться.

Актеры выделывали нечто сверхъестественное: не успевал раб поставить на стол полное блюдо, как оно оказывалось опустошенным. Благословите боги Волюмнию и ее сородичей!

После обеда рабы помогали актерам подготовить сцену для старого фарса "О неверной жене". Они были веселы. Из-за грозы на работу их не послали, в честь приезда актеров им дадут сегодня мяса да к тому же удастся посмотреть комедию.

Ударили в медный котелок.

На сцену вышел Фабий, он эффектно сбросил рициний, прикрывавший желтую тунику, на которую Квирина нашила красные кружочки. В этой тунике он играл впервые. Фабий тронул струны гитары, выбежала Квирина и пляской начала представление. Потом играли фарс.

"Неверная жена" относилась к старинным римским мимам, народным представлениям. Франтиха Флора наставляет рога своему мужу -- сапожнику Сексту с его подмастерьем Примом. Застигнутая на месте преступления, она утверждает, что Прим лечит ее от глистов.

Флору на этот раз играла Волюмния, ей хотелось блеснуть перед управляющим. Она складывала губки бантиком, изображая невинность, и стыдливо, как девочка, слушала своего соблазнителя -- Мурана. Муран закатывал глаза, таял, вздыхал, будто бы от любви, но скорее оттого, что ему не хватало рук, чтобы обнять Волюмнию. Любовники изнывали в объятиях друг друга, когда на сцену прокрался сапожник Секст -- Лукрин. Он заскрежетал зубами, сдернул с себя плащ и. вытянув руки, закрылся им, как занавесом. Из-за плаща он следил за неверной женой и ее любовником. А те предавались весьма смелым ласкам. Соблазнитель Прим начал раздеваться. Лукрин замер. Прим повесил тунику на руку сапожника! Сапожник с криком выскочил из-за плаща. Флора завизжала, Прим пустился наутек...

Во время этой суматохи прибежал надсмотрщик. Он что-то взволнованно прошептал, Перенний вскочил и направился к выходу.

На сцене все завершалось грубоватыми куплетами:

Сказала Флора, рассмеявшись вслед за ним:

-- Прошу тебя, не трать напрасно слов.

Не видел разве ты того, как Прим

Меня лечил однажды от глистов?..

Фабий громко произнес:

Но этот Секст был глупым, как осел,

И не увидел ничего смешного в том.

Хоть средство от глистов он все ж нашел -

Задрал подол и выпорол ремнем.