Калигула. Тень величия

— Любишь — люби! Но дело прежде всего! Когда ты наденешь пурпурный плащ, любая в Риме станет тебе доступна! — сердито ответил Клавдий. — Ты не должен смешивать личные интересы с важными и первостепенными! Иначе незавидная ждет тебя участь, племянник!

Внимая этим доводам, Германик низко склонил голову, соглашаясь, хотя про себя думал, что Ливилла Ливиллой, а благосклонности красавицы Мессалины он все равно добьется в ближайшем будущем.

XX

Ливилла уже неделю не выходила из своих покоев. Ей было страшно оказаться лицом к лицу с насильником, а пожаловаться брату она не решилась. И все из-за вспыльчивой Агриппины, с которой она и так была уже довольно долго в ссоре.

В голове у нее царил страшный сумбур из-за произошедшего, она не могла избавиться от мысли, что ей понравилось, когда Лепид овладел ею, и, может быть, напрасно тогда она убежала. Размер его плоти намного превосходил размер плоти Виниция, и несравненным удовольствием было почувствовать подобную мощь. Ливилла пила вино, много вина, чтобы не думать о том, что ей давно уже пора признаться себе, что она влюбилась в Лепида, влюбилась в тот миг, когда увидела выражение его лица тогда, на пиру, когда Агриппина стояла перед ним на коленях. Столько мужского превосходства отражалось в его победной улыбке, что девушке захотелось, чтобы и ее он так же принудил к подобному безумству. Почему она не такая отчаянная, как ее сестры? Агриппина и Друзилла всегда бросали вызов обществу и, прежде всего, своим мужьям. Друзилла зашла даже слишком далеко, выставив напоказ связь с родным братом.

Мысли Ливиллы путались в пьяном угаре, она ласкала свое тело, даже не понимая иногда, чье лицо она представляет перед собой: Эмилия Лепида или Калигулы? Так не могло долго продолжаться, ей помнилось, как Виниций заходил к ней в кубикулу и зло что-то говорил, но, одурманенная вином, она в краткие моменты просветления не могла припомнить, о чем именно. Он тряс ее за плечи, она слабо отбивалась, и он отшвыривал ее точно тряпичную куклу и уходил, а ей хотелось больше всего на свете, чтобы он повалил ее на ложе и грубо овладел, заставив закричать от боли и наслаждения.

Тяжкий сон сморил ее за полночь, когда она вялой рукой отбросила пустую чашу, убедившись, что кувшин на этот раз слуги не стали наполнять вином. И она не смогла уже ничего потребовать заплетающимся языком, лишь упала на постель и уснула.

Ее разбудило ласковое поглаживание по щеке. С трудом разлепив распухшие веки, она увидела, что над ней склонилась Агриппина.

— Не пора ли прийти в себя, сестричка? Я сменила гнев на милость, узнав, как тяжело ты переживаешь нашу досадную размолвку. Ни к чему мне было так ругать тебя.

Ливилла попыталась пошевелить распухшим языком, но не смогла. Агриппина с ласковой улыбкой протянула ей чашу.

— Вот, глотни! Это поможет снять последствия твоего затяжного пьянства. Ты переполошила своим поведением весь дворец. Наш брат лично отругал меня из-за тебя, а Виниций вне себя от гнева. Ты совсем забросила мужа, он чувствует себя одиноким.

Ливилла с радостью осушила чашу, несмотря на противный травяной вкус, и тут же ее вывернуло буквально наизнанку рядом с кроватью. В ужасе она закричала:

— Ты отравила меня?

— Как ты была с детства глупа, такой и осталась, — вздохнула Агриппина, придерживая сестру за плечи во время последовавшего второго приступа тошноты. — Лекарь сделал этот отвар, чтобы очистить твое тело от избытка вина. К вечеру тебе полегчает, вернется здоровый цвет лица, и ты сможешь поесть. Не волнуйся, я не брошу тебя здесь одну, пробуду с тобой весь день, чтобы тебе не было одиноко. Может, Эмилий тоже зайдет тебя поддержать…

Ливилла подняла на нее испуганный взгляд:

— Не надо, прошу тебя! Я не хочу его видеть! Пусть лучше Марк придет ко мне. Я хочу извиниться перед ним.

— Виниций только что отбыл по делам императора в Сиракузы и вернется не скоро, он оставил тебя на наше попечение.

Ливилла без сил опустилась на подушки и закрыла глаза.

— Но я все равно не хочу видеть Эмилия Лепида, — твердо произнесла она.

— Но почему, сестренка? — сладким голосом пропела Агриппина. — Что плохого он сделал тебе? И ничего удивительного нет в том, что он возжелал тебя. Ты очень красива и соблазнительна. Вы бы прекрасно провели время, доставив друг другу несравнимое удовольствие.

Ливилла оторвала голову от подушки и с удивлением посмотрела на сестру. На миг ей показалось, что Агриппина не в своем уме.

— Но вы же любовники! Или он бросил тебя из-за меня? Тогда чего ради ты о нас так хлопочешь? Объяснись, Агриппина, мне непонятны эти хитросплетения.

— А что тут не понятного? — вздохнула девушка, пожимая плечиками. — Лепид все так же страстно любит меня, как и любил. Но он влюблен и в тебя. Мы с тобой очень разные, вот он и запутался, желая обладать и мной, и тобой. Ты — нежная, я — порывистая, ты — дивный белый лотос, я — алая роза. Ты же сорвешь и тот, и другой цветок, потому что они оба прекрасны.