Калипсо

Он закрыл рот. У двери зарычала собака.

«Раздевайся», — сказала она.

«Послушай, мне действительно не хочется…»

«Делай, что я тебе говорю. Или ты хочешь, чтобы собака помогла тебе?

Хочешь помочь ему раздеться, Кларенс?»

Уши собаки резко поднялись.

«Не хочешь ли ты помочь Роберту раздеться?», — спросила она. «А ты бы хотел, милый? Или подождём, пока он не потеряет сознание?»

«Ты ведь что-то подмешала в кофе, не так ли?», — сказал он.

«О да», — сказала она и весело рассмеялась. Он ненавидел, когда она смеялась этим своим чёртовым весёлым смехом. «Что-то в кофе, и в молоке, и в апельсиновом соке, что-то неизбежное сегодня утром.»

«Почему?», — спросил он и поднялся с дивана. Он ещё ничего не чувствовал, возможно, она лгала. В другие разы, во все другие разы, у него почти сразу кружилась голова, но в этот раз он ничего не почувствовал.

«Почему?», — повторила она. «Потому что ты знаешь, не так ли?»

«Что я должен знать, чёрт возьми?», — спросил он.

«Что ты здесь. Что ты здесь, где должен быть, а не сбежал, бросив невесту на полгода, гнилой ублюдок, на этот раз я вырежу тебе сердце!»

«Послушай, ты путаешь меня с…»

«Тише, пожалуйста, ты не можешь быть тише?», — сказала она и закрыла уши руками.

«Ты ведь ничего не подмешивала в еду, правда?»

«Я же сказала, что клала, почему ты не можешь верить всему, что я тебе говорю или делаю для тебя, я пытаюсь спасти тебя, ты не понимаешь этого?»

«Спасти меня от чего?»

«От ухода отсюда. От исчезновения. Ты не должен уходить отсюда, Роберт. Ты исчезнешь, если уйдёшь».

«Хорошо, я не уйду. Просто пообещай мне, что если ты что-нибудь подложила в еду…»

«Да, это так.»

«Хорошо, тогда пообещай мне, что ты не будешь… не будешь делать… не будешь делать ничего со мной, пока я…»

«О, да», — сказала она. «Обязуюсь.»

«Ты обещаешь?»

«Обещаю?», — спросила она. «О, нет, Роберт, ты не должен уходить», — сказала она. «Не сейчас. Смотри», — сказала она, потянулась к сумочке и достала из неё пистолет, тот самый пистолет, который она показывала ему давно, давно, так давно, что он с трудом мог вспомнить; кукурузные хлопья и апельсиновый сок, о которых она говорила, большой чёрный пистолет в её руке, — «смотри», — сказала она, — «я собираюсь убить собаку», — сказала она, — «послушай, Роберт, потому что собака знает, что ты здесь, она скажет им, Роберт, они придут и заберут тебя, Роберт, я убью собаку», — комната расплывалась, когда он поднялся с дивана, протягивая к ней руку, — «а потом я сниму с тебя одежду, всю одежду, ты будешь голым», — сказала она, пистолет поднялся на уровень выше, — «видишь пистолет, Кларенс», — хвост собаки ударил по полу, — «раздену тебя до гола», — сказала она, двигаясь к собаке, а его рука тянулась, тянулась, его рот открывался и закрывался в попытке выговорить слова, которые он не мог произнести, — «раздену тебя до гола», — повторила она, «раздену тебя догола», — снова сказала она, и пистолет взорвался раз, два, и он увидел, как затылок собаки ударился о массивную деревянную дверь, обрушив на неё хрящи, кости и кровь, прежде чем рухнул на пол, всё пытаясь сказать: «Не режь меня, не жги меня, не делай мне больно, не надо, пожалуйста, не надо…»

Было уже немного за двенадцать пополудни, когда они добрались до квартиры Дороти Хокинс. На этот раз у них был ордер на обыск. И на этот раз Дороти Хокинс не было дома. Комендант дома сообщил им, что миссис Хокинс работает в Беттауне на фабрике по производству транзисторных радиоприёмников, о чём детективы уже знали и о чём могли бы вспомнить, если бы дело не перешло в стадию настоящего отчаяния. В отчаянии Карелла и Мейер показали управляющему постановление суда и объяснили, что Беттаун находится чертовски далеко от Даймондбэка и что для поиска миссис Хокинс им придётся ехать на машине в центр города, в Лэндс-Энд, где они пересядут на паром или поедут по новому мосту, но тогда они окажутся в центре Виллидж-Ист, сердца Беттауна, и им придётся ехать на другой конец острова, где находится большинство фабрик, и если им придётся тащить миссис Хокинс с собой, чтобы требовать от неё, миссис Хокинс, отпереть дверь, она потеряет целый день работы, а хотел ли управляющий, чтобы бедная женщина потеряла целый день работы?

Управляющий сказал, что, конечно, не хочет, чтобы такая милая леди, как миссис Хокинс, потеряла день работы.

«Тогда как насчёт того, чтобы открыть нам дверь?», — сказал Мейер.

«Наверное», — с сомнением сказал управляющий.

Под его пристальным взглядом они почти два часа обыскивали квартиру сверху донизу, но не смогли найти ни малейшего намёка на то, куда Си Джей Хокинс уходила каждую среду на протяжении последних тринадцати недель.

Девушка, открывшая дверь квартиры Джоуи Писа в центре города, была высокой рыжеволосой, на которой не было ничего, кроме красных трусиков-бикини. У неё были очень длинные ноги и довольно пышная грудь с сосками, которые смотрели один на другой, и выглядели так, словно нуждались в офтальмологе. У неё также были зелёные глаза и вьющиеся волосы, а смотрела и говорила она несколько странно.