Камбэк

– Подтвердить, что ты была одним из наших юристов. Карина говорит, что твое имя указано на нашем сайте, и, без сомнения, именно так они обнаружили, что ты имеешь к нам отношение. Она обновила сайт, так что ты там больше не фигурируешь.

Он понизил мой статус до «имеющего отношение», а затем и вовсе стер меня, как будто многолетняя круглосуточная работа в «Йестерли энд Хавингс» ничего не значит. Прежде чем я успеваю ответить, он продолжает:

– Карина заверила меня, что она способна справиться с этой проблемой.

– Способна?

Насколько я помню, ее самым большим достижением было составление информационного бюллетеня для персонала. И я помню, как она настояла на том, чтобы в том же бюллетене поместить мой портрет в первой и единственной колонке «Разнообразие в лицах!». Хана целый месяц держала его на дверце холодильника и хохотала всякий раз, когда на него смотрела.

– Карина – очень квалифицированный сотрудник. Ее мать вместе со мной входит в попечительский совет больницы. Я решил, что для тебя будет лучше взять отпуск на некоторое время, пока сплетни не улягутся.

Я чуть не роняю телефон и, успевая подхватить, неуклюже прикладываю его к уху.

– Прошу прощения?

– Карина считает, что твои отношения с этим мужчиной не соответствуют тому имиджу, который мы хотели бы поддерживать в глазах наших клиентов.

Я барабаню пальцами по грудной клетке, и эти постукивания успокаивают. Мне следовало бы сказать Ричарду, что мы всего лишь друзья и всю эту историю раздули намеренно. Возможно, он изменил бы свое мнение. И тут я вижу статуэтку тигрицы на столе Джихуна.

Нет. Я не стану этого делать. Джихун дорог мне, и я не собираюсь его прятать.

– Мои отношения носят частный характер, как и у всех остальных сотрудников фирмы.

– Мы – серьезная компания, Ариадна. Эти абсурдные шоубизовские дела – не та среда, с которой мы хотели бы ассоциироваться.

– Ты меня увольняешь?

– Конечно, нет, ты отличный юрист, – с укором произносит он. – Я бы хотел, чтобы ты отдохнула месяцок, пока все не уляжется. Мы перераспределим твоих клиентов. Ты ведь согласишься со мной, что существует риск их прайвеси.

– Не соглашусь, – говорю я, сжимая свободную руку в кулак. – Я не представляю себе, как можно вычислить моих клиентов, если только такой информацией не поделится кто-нибудь из сотрудников «Йестерли энд Хавингс». Если же утечка происходит со стороны клиента, они не вправе жаловаться на огласку.

– Я понимаю ход твоих мыслей, – голос Ричарда не меняется, потому что он занимается этим на десятилетия дольше, чем я. – Однако я смотрю на картину в целом, и нам нужно расставить приоритеты для фирмы.

Я предпринимаю последнюю попытку.

– Ричард, таким клиентам, как «Хайфен» и «Люкс», все равно…

Он не дает мне закончить:

– Решение принято, Ариадна. На данный момент так будет лучше для фирмы. – Могу сказать, что он взбешен тем, что я заартачилась. – Мы сможем оценить твою роль, когда ты вернешься. Было бы прискорбно потерять тебя навсегда.

Проинструктировав меня о том, как передать дела по моим клиентам, он вешает трубку, и я едва сдерживаюсь, чтобы не грохнуть телефон об роскошный каменный пол. Единственное, что меня успокаивает, это моя вера в то, что Джихун скоро возьмет ситуацию под контроль. Он должен это сделать, потому что я вот-вот сорвусь.

Я возвращаюсь в социальные сети, не в силах оставаться в стороне, и, обновляя ленту новостей, обнаруживаю заявление от «Ньюлайт», опубликованное тридцать секунд назад. Мое сердце колотится так сильно, что угрожает пробить грудную клетку, пока я продвигаюсь от корейского текста к английскому переводу, размещенному внизу.