Камбэк

– Я рада, что у меня новый клиент. – Я выбираю позитивную линию поведения. Такие мужчины, как Ричард, не любят, когда им бросают вызов. Проводя большую часть рабочего дня в окружении людей подобного типа, пусть даже женского пола, я научилась изъясняться неестественно любезно, когда это необходимо.

– Вот и хорошо, – говорит он, возвращаясь взглядом к экрану. – Я знаю, что ты с привычным усердием возьмешься за этот проект.

– Мне бы хотелось поговорить о том, когда я смогу присоединиться к команде «Биконсмит» или клиента такого же уровня, – говорю я. – Возможность набраться опыта была бы очень полезна и для меня.

Его водянисто-голубые глаза останавливаются на мне:

– Вполне естественно, что ты думаешь об этом. Если ты проявишь себя с лучшей стороны в работе с этими клиентами, перед тобой откроются хорошие перспективы.

Я хочу отметить, что уже проявила себя, но вместо этого спрашиваю:

– Есть ли какая-то конкретная область, в которой вы ждете от меня прорыва?

Ричард поднимает руку:

– Ты – хороший юрист, иначе ты здесь не работала бы. Но при назначении на такие позиции иногда учитывается не только профессиональная подготовка. Мы выбираем юристов, подходящих для команды.

Я делаю вдох, настолько неглубокий, насколько могу, чтобы Ричард не заметил, как вздымается моя грудь. «Йестерли энд Хавингс» – место холодное и не только в части температурного режима, позволяющего мужчинам носить блейзеры в любое время года, но эмоционально фригидное. Обычно я не возражаю, потому что меня это устраивает. Но сегодня холод ощущается гораздо сильнее, и я толком не знаю, что изменилось.

– Спасибо, – это все, что я могу сказать.

– Спасибо тебе, Ариадна.

До конца дня у меня проходят встречи одна за другой, а это значит, что из офиса я выкатываюсь не только выжатая как лимон, но и разъяренная. Из головы не выходит фраза Ричарда о том, что им нужен юрист, подходящий для команды. И ни слова о моей эффективности или преданности делу, кроме этого эфемерного и неоспоримого качества пригодности. Я понимаю, что это значит, как и то, что мне нечего возразить. У нас с Бриттани схожая квалификация, так почему же она годится для команды, а я – нет? Может, все дело в том, что она внешне похожа на партнеров и большинство юристов, в то время как вспомогательный персонал этнически так же разнообразен, как брошюры на университетской ярмарке вакансий? Однако об этом я умолчу. Ричард разозлился бы из-за любого намека на расистские предубеждения, хотя на самом деле ведет себя как дерьмовый расист. Жаловаться на это – все равно что нарисовать мишень у себя на спине и разрушить репутацию жизнерадостного и трудолюбивого сотрудника, которую я нарабатываю все эти годы.

Приходит сообщение от Фиби с напоминанием о семейном ужине, как будто я совсем уж безответственная. Я даже не утруждаю себя ответом и чувствую, как мое настроение падает еще на восемь процентных пунктов. Я задумчиво смотрю на телефон и отправляю сообщение Джихуну.

Я: Собираюсь на ужин к родителям. Хочешь присоединиться?

Джихун: Они не будут возражать?

Я: Конечно, нет.

Даже если бы они возражали, его компания сейчас мне жизненно необходима. Я заслужила ее после сегодняшнего грандиозного облома. К тому же присутствие Джихуна заставит Фиби вести себя наилучшим – или, по крайней мере, подобающим – образом.

Джихун: Спасибо. Я бы с удовольствием познакомился с твоей семьей.

Я: Скоро буду дома.

Теперь, когда Джихун согласился пойти со мной, я с нетерпением жду этого ужина. Мне нравится, когда он рядом, когда кривит губы в улыбке или смеется, откидывая голову назад. Мне нравится, как он смотрит на мир, совсем не так, как я. Он дает мне отдохнуть от самой себя.

Моя профессиональная улыбка становится немного теплее, потому что я думаю о Джихуне. Да какое кому дело до моей улыбки? Меня все равно никто не видит, когда я выхожу из офиса.

14

– К чему эти подарки? – я киваю на коробку конфет и цветы в его руках, когда мы направляемся к машине.

– Я иду в дом твоих родителей, – говорит он. – Это правила вежливости.

– Да им все равно.

Он поднимает брови.

– А мне не все равно.

Мы замолкаем, пока усаживаемся в машину, и я завожу мотор. Наконец Джихун наклоняется ко мне:

– Ты так напряженно думаешь, что даже я это слышу. Что происходит?

– Ничего. Рабочие проблемы, но ничего страшного.

– Ари. Ты же помогла мне с моими рабочими проблемами. Расскажи мне. Я готов тебя выслушать, если ты хочешь поговорить.

К моему стыду, слезы подступают к глазам. Я не хочу говорить, но если этого не сделаю, то взорвусь. Это не самый лучший настрой перед семейным ужином. Я сдаюсь.

– Они дают мне завалящих клиентов. Я знаю, что это так.

– Что случилось?

Я придерживаюсь фактов, рассказывая ему о «Биконсмит» и «Куинз Брайд», и он мурлычет себе под нос, выказывая полное внимание.

– Я не знаю, что мне делать, – подытоживаю я.

– Ты хочешь, чтобы я только выслушал или чтобы дал совет?