Камбэк

Джихун – Мин – потрясающий. Другого слова не подберешь. Клип включает запись с концерта, и на сцене Джихун поет и танцует соло. Когда его глубокий голос опускается до хрипотцы, мурашки пробегают по моей коже. Он двигается с плавной легкостью, на достижение которой, должно быть, ушли годы работы.

Я не могу с этим справиться одна. Пора задействовать тяжелую артиллерию. Я хватаю телефон.

Хана появляется у моей двери меньше чем через пять минут.

– Я по-прежнему очень зла на тебя, – предупреждаю я, впуская ее внутрь.

– Знаю. Я полностью этого заслуживаю.

– Я готова пока забыть об этом, потому что мне нужна помощь.

– Понятно. – Она кивает. – Какая помощь?

Я жестом показываю на ноутбук.

– Джихун. Мин. Я понятия не имею, кто этот парень. Как будто это два разных человека, и я не знаю, кто из них настоящий.

– Это один и тот же человек. Мин – всего лишь его сценическая ипостась.

Вспыхивает экран ее телефона, и она корчит гримасу.

– Подожди.

Я оглядываюсь и вижу, от кого сообщение.

– О нет. – Если кто и расстроен больше меня, так это миссис Чхве, которая теперь обрывает телефон своей дочери.

Хана пожимает плечами:

– Это было настоящее светопреставление.

– Она в бешенстве?

В ответ Хана показывает мне текстовый блок размером с три экрана. Я выхватываю несколько английских слов, и этого достаточно, чтобы убедиться в том, что миссис Чхве, как обычно, не стесняется в выражениях: ложь, стыд, позор.

Остатки моего гнева трансформируются в сочувствие. Отношения Ханы с матерью и без того нелегкие, и то, что миссис Чхве теперь отчитывает ее через эсэмэски, означает, что Хана, должно быть, исчерпала свое почти безграничное терпение и начала игнорировать ее звонки. Она решительным жестом откладывает телефон в сторону:

– Вернемся к Джихуну.

– Ты хочешь поговорить о…

– О Джихуне. Да. Только о Джихуне.

– Прекрасно, но…

– Мы не будем ни на что отвлекаться.

Я замечаю ее покрасневшие глаза. Лучшее, что я могу сделать, – это оставить ее в покое.

– Ладно.

Она отворачивается, и я делаю вид, будто не вижу, как она проводит тыльной стороной ладони по глазам.

– Его двойственность сбивает тебя с толку.

– Они слишком разные, чтобы быть одним и тем же парнем.

Я перехожу к видео, где Джихун, в сетчатой майке под кожаной сбруей, опускается на колени и делает ритмичные толчки тазом под музыку. Изгибы его бедер в обтягивающих черных виниловых брюках, видит бог, отражают свет сцены, и, когда его пальцы скользят вверх по горлу, поднимаясь к лицу… я закашливаюсь, чувствуя, как в комнате внезапно становится очень душно.

– Непривычно смотреть это вместе с тобой, – говорит Хана.

– Да, я понимаю. – Я не могу отвести взгляд.

– Тебе нужно узнать его, когда он в образе Мина, но не на сцене, потому что это довольно увлекательно. – Она хмуро смотрит на стену, прежде чем ее лицо проясняется. – Я знаю!

Она хватает ноутбук и открывает ролик, где музыканты StarLune, в джинсах и худи, непринужденно развалившись в креслах, смотрят видеозапись на экране.

– Что это?

Хана пропускает рекламу.

– Видео-реакции.

– Я их уже насмотрелась. Вопли, восторги.

– Нет, то были фанатские видео. А это реакция группы.

– Они сидят и смотрят собственные музыкальные клипы, записывая это на пленку? – Я пытаюсь свернуть на Авеню Шуток, но меня почему-то уносит налево, на Улицу Фальши.

– Надо обязательно посмотреть финальную часть, где они вместе. Кончай воротить нос.

– Эй!

– Я ошибаюсь?

Я немного дуюсь от обиды, прежде чем ответить.

– Нет.

Она нажимает кнопку воспроизведения. Английских субтитров нет, но интонации и мимика парней, подкалывающих друг друга, довольно красноречивы.

– Не понимаю, как это поможет, – я протестую без особого энтузиазма, потому что на видео, которое они смотрят, Джихун выступает в черном бархатном блейзере, без рубашки и с толстой цепью на шее. От него так прет сексуальностью, что остальные свистят и шлепают его по затылку, когда он в смущении закрывает ладонями лицо.

– Они говорят Джихуну, что он выглядит аппетитно, – переводит Хана, что совершенно без надобности.

Я смотрю, как Джихун смеется с друзьями, и, клянусь, это тот, кого я знаю – вдумчивый парень, ценитель и коллекционер хорошей обуви, эксперт по зерновым хлопьям, любитель разбрасывать блокноты по всей гостиной. Но…

– Это же съемка, – неуверенно говорю я. – Он разыгрывает спектакль. Типа «Я обычный парень».

Она выдыхает медленно, с присвистом.

– Ты невыносима. Открой же глаза. Это Джихун. Такой же, как ты. Дурашливая Ари дома и суперпрофи Ариадна в офисе. Разные грани одного и того же человека.

За исключением того, что трансформация Джихуна гораздо более экстремальна, настолько экстремальна, что ей трудно доверять. Я отодвигаю ноутбук в сторону.

– Я не знаю, что делать.

В Хане просыпается консультант-психолог, и она садится на кровать, закидывая ногу на ногу и устремляя на меня критический взгляд.

– Тебе нужно определить, чего ты хочешь. Что ты имеешь в виду, когда говоришь: «Я не знаю, что делать»? Простить ли Джихуна? Продолжать с ним отношения?