Камбоджа

На том и порешили: Юрика на камбуз, я дрова таскаю, остальные, зондер-команда под руководством Кабана, топают на промысел раков. Звероловам для приманки пришлось выделить батл беленькой - вместо червячков и для храбрости: Костяра заявил, что без анестезии отказывается совать руки куда ни попадя и под скользкие коряги.

Миновал час, Юра давно уже приготовил фирменное блюдо - нарезанный хлеб, фаршированный вскрытой банкой кильки, а Слон ещё раз сбегал за наркозом для Кабана, у которого, оказывается, фобия на водомерок. И вдруг со стороны Гнилого Заливчика раздались дикие вопли:

- Ну ни хуя себе я поймал!! Летающая рыба с клешнями!!

- Где, Кабан?! Покажи, где?!

- Идём к пацанам, покажу!!

Юра смотрит на меня: наркоз - это правильно, но! - товарищи, надо ж и закусывать иногда, а то скоро прыгающие крокодилы в норах заведутся.

Из-за деревьев появляется процессия, Хрюша во главе:

- Ебать, пацаны, шо я исполнил, вот это да!!..

- Раков наловили?! - грозно перебивает-вопрошает Юра.

Костик трясёт внушительно шевелящимся пакетом - взор Юры смягчается.

- Летающая рыба с клешнями!! - брызжет слюной довольный Кабан.

В ответ мы снисходительно улыбаемся: да, конечно, рыба, конечно, летающая и, ясен красен, с клешнями - обычное дело, гы-гы, для психушки, чего ж так орать?

- Вот! - Олег придерживает рукой оттопыренную на животе футболку.

- Шо - вот?

- Щас. Царапается, зараза. - Он достаёт из-за пазухи...

Тишина.

У Юрика изо рта выпадает сигарета.

Рыба, дёрнувшись, выскальзывает из Хрюшиных пальцев и, треща стрекозиными крыльями, уносится в небо, на прощание клешнёй приласкав фэйс Слона.

- Упорхнула, блять! - Кабан заметно огорчён.

- Ну и хрен с ней, - Юрик угощает меня резервной "ватрой", его пальцы дрожат. - Ты это, Олег, не расстраивайся.

- Я бы всё равно не стал есть такую гадость. - Костик высыпает улов на подстилку.

Раки оказались очень вкусными.

* * *

- Шо-то чаю захотелося, - вслух думает о сокровенном Слон. Вслух - чтоб мы его отговорили: не пей, типа, заваркой станешь.

- Или пива с раками, или крабовыми палочками, - продолжает мечтать Слон. - Слышьте, пацаны, хотите пива с крабовыми палочками? Холодненького?

Я молчу, я изучаю "Дверь в лето" (сорок пятая страница), к тому же на идиотов не обижаются. Кабан навёрстывает недосып - тоже молчит. Ещё с тихого часа онемел, даже на ужин не пошёл. И не обижается. Потому как сам такой. В смысле, не отказался бы от пивка. Холодненького.

Слон, начальственно сдвигая брови, осматривает палату - кто-нибудь против?! или куда? - и, не отыскав диссидентов, заливает родниковую водичку в свой блатной кипятильник: пластиковая чашка, внутри нагревательная пластина. Штекер в розетку - и к девчонкам, курить на сон грядущий.

Кипятильник гудит и странно порыкивает, чем и привлекает внимание: отрываю глаза от Хайнлайна и голову от подушки - наблюдаю, как чашка, вибрируя, медленно, но уверенно движется по поверхности стола. Вот и край, упс! упала! На не застланную постель Юрика выплеснулась. Со вздохом - пришлось-таки, вашу мамашу! - откладываю книгу: надо же кому-то обесточить электронагревательный прибор, чтоб беды не случилось. Да вы сами в курсе: кипятильник - младший брат паяльника в заднице. Короче, адская машинка этот кипятильник, за ним же глаз да глаз. А ещё от спирали подкуривать можно, что я и делаю, спички экономлю.

Через минуту появляется Слон:

- Я не понял.

Для тех, кто на бронепоезде, объясняю:

- Твой кипятильник упал на кровать Юрика. Прыгает, зараза, как жабон, пережравший пургена. А Юрик скоро придёт, и вряд ли ему понравится мокрая подушка.

- А шо делать?

- Думай. Может, стоит поменять его мокрое на твоё сухое, раз так получилось, шо ты виноват.

Слон смотрит на меня как на клиента психбольницы: СВОЁ сухое - на чужое МОКРОЕ?! Ты как себя чувствуешь? Я виноват?! Это кипятильник, а Слон не при делах!

Мне похуй, я ищу закладку - голожопую картонку от упаковки презервативов - среди целомудренных страниц классической фантастики.

Странно, но у Слона вдруг обнаружилось наличие совести: он накрыл подмоченное безобразие одеялом, типа чтоб глаза не мозолило...

Ночь.

Темно.

Юра, нестабильно реагирующий на внешние раздражители, плюхается на кровать; его мучают желудочные спазмы, он дымит "лазером", являя собой внеплановое подтверждение аксиомы "водка - уже не вода". Фильтр, по окончании процедуры убивания лошади, торжественно вдавливается в стену, ожогом помечая на синей краске ещё один день, прожитый не зря - сколько дней мы здесь, столько и пятен. Героические потуги раздеться, как ни странно успешные, преобразуются в благородное похрапывание. Под эту колыбельную проваливаюсь в дрёму и я.

Просыпаюсь - громкий протяжный стон - Юра:

- А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы! А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы!

- Ты чего?!

Чего в моём вопросе больше: озабоченности или раздражения?

- А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы! А-а-а-а-а-а-а!