Камбоджа

Тропинка, спуск, подъём. Умывальники - наши родники. В умывальниках не вода, а минералка: мощный, до пузырей, напор с огромным количеством микроэлементов, придающих жидкости модный рыжий цвет и мягкий металлический привкус. Набираем.

Окидываю взором лагерь - ностальгия, ага: рядом совсем эМЖо "Зелёный домик" (название, конечно, произошло от синего окраса строения), дальше - корпуса, столовая, волейбольная площадка, лавочки, турник, флагшток, возле которого однажды ночью...

* * *

Ночь разбивает квазисонную тишину знакомым с детства хитом. Играет Гимн Советского Союза.

СЛАВЬСЯ ОТЕЧЕСТВО НАШЕ СВОБОДНОЕ

ДРУЖБА НАРОДОВ ВЕЛКИЙ ОПЛОТ

ПАРТИЯ ЛЕНИНА СИЛА НАРОДНАЯ

НАС К ТОРЖЕСТВУ КОММУНИЗМА ВЕДЁТ...

- Про дружбу народов слегка погорячились.

- Покурим, - соглашается со мной Кабан.

Аккуратно выползаем на балкон. Изучаем обстановку, вдохновенно превращая табак в пепел. Возле флагштока, освещённого фонарём и славного ежевечерними линейками, что-то происходит. Опаньки, это ж наши учителя!

Выстроились в шеренги, руки застыли в пионерском салюте, на шеях повязаны алые галстуки - где откопали? - столько лет прошло, мой давно тряпочкой для вытирания пыли прохудился.

По тросику, натянутому вдоль мачты, рывками подымается...

- Олег, шо это... красное?

- А, это они вчера у Бровы экспроприировали. Видел, у него шорты были, из флага "Победителю соцсоревнования" сшитые, с Кремлём на жопе? Так вот это те шорты и есть.

- Шорты?!

- Шорты.

- А чего это они? - а в голове: путч, заговор, секта, массовый психоз...

- Они на шашлыки собрались, я сам слышал. В столовой неделю уже мяса не дают. А перед шашлыками, видать хорошо подкрепились. Водочкой.

- А-а-а, - успокаиваюсь: коль подкрепились, значит норма, а я-то, фантазёр, ёлы...

Гимн смолкает. Шорты в предельно-подъёмной точке провисают спустившим членом: ещё красным, но уже вялым вследствие полнейшего штиля, или по другой политической причине.

Учительницы с трудом различимого женского пола - медлительные коровы! - покачивают обширными ягодицами в направлении посадки. Терминатор, физкультурник, переебавший половину этого стада (и примерно столько же старшеклассниц), и Алексей Николаевич, просто хороший человек-историк, возвращаются в корпус. Спустя недолго, громко звенят рюкзаками и ускоряются вслед ушедшим в леса, сгибаемые тяжестью также шашлычных сумок. Пастухи, хе-хе, чабаны.

Пару-тройку часов спустя. Было: распитая с девочками водка. Сейчас: сладкая нега и никотиновое желание, жить всё-таки можно даже без шашлыков. Я сижу на балконе, курю и смотрю на фонарь, демаскирующий асфальтовую дорожку. Вокруг фонаря вьются насекомые: разные, но преимущественно комары. Неторопливо перемещаю фокусировку зрачков на беременно-полную Луну и задумываюсь: а какие насекомые возле Луны круги наворачивают? не ну, без кровососущих не обошлось, понятное дело...

...я пою эту песню для Тех, Кто Свалился С Луны...

- Идут, - голос Кабана вторгается в моё уединение.

- Кто?

- Стукач и Каркуша.

С трудом возвращаюсь в реальность. Можно сказать, с Луны падаю. Какой Стукач? Какая Каркуша? А-а, Стукач и Каркуша.

Стукач - это Мина Васильевна, она ещё мою матушку "рідної мови навчала", ей лет семьдесят, не меньше. А погремуху Стукач она заработала у флагштока в этом колхозном году, когда на линейках обличительно зачитывала списки "палат с претензиями": постели не застланы, сгущёнка равномерным слоем покрывает треть запорошенного сигаретным пеплом стола, включая лобзиком попиленные ножки (кто-то ж не поленился - из дому инструмент приволок), сломана тумбочка, на дверце накарябано неприличное слово (писал мужчина - девочкам такое знать ещё рано), наблёвано морковью и солёными огурцами в углу, причём поверх вчерашних яблок и арбузов...

Критику никто не любит, вот потому Мина Васильевна стала Стукачом. А ещё она обожала рассказывать о моих грязнючих и офигительно вонючих носках. Детишки дружно ржали, но мало кому известно, что благодаря любимым носочкам - расцеловал бы, родимые! - я чуть ли не единственный на весь лагерь остался при сигаретах.