Камбоджа. Сезон дождей

— Этот коан: «Что есть здесь — есть везде, чего здесь нет — нет нигде» — дед перевел с санскрита. Он помогает ученикам выйти за пределы сознания, найти нестандартные подходы к решению загадки. Я подумала, а вдруг Иван намекает нам на то, что мы должны именно так относиться ко всем мыслям в его дневнике. «За пределами времени и пространства, между небом и землей он танцует в пустоте под звуки космоса», — легко процитировала она. — Давай попробуем взглянуть на эти слова по-новому?

— Как именно: созерцательно и бессмысленно? — с издевкой уточнил Александр. — Не забывай, есть еще план дома, инструкция к сейфу. Все это как-то не вяжется между собой.

— И все же, по-моему, надо сосредоточиться на тексте. Ключ в словах, — мягко возразила Мари. — Это еще не все, — в ее глазах вспыхнули веселые искры. — Принеси, пожалуйста, дневник.

Пока Александр нес тетрадь из комнаты на веранду, она осушила свой бокал до дна.

— Смотри, — Мари быстро нашла нужную страницу, — здесь он пишет: «Сегодня особый день. Все настолько невероятно, что я брожу как во сне, боясь проснуться в любую минуту. Мари принесла домой желтый лотос, его называют цветком „открытой сердечности“. Она говорит, что счастлива, но я вижу, что это неправда. Наши сердца закрыты друг от друга в такой необыкновенный день. Я сомневаюсь в том, что поступаю правильно. Но есть ли у меня выбор, это не моя история, но моя судьба. Что это будет — смерть или вечная жизнь?»

— Так… — Александр разлил остатки скотча по бокалам. — И что это означает?

— Дед постоянно кого-то боялся, говорил, что единолично обрек весь мир на страдание. Над этим стоит подумать. И еще кое-что…

В номер постучали. Александр выглянул из-за стеклянной двери. Официант вкатил в комнату блестящую тележку. Они дождались, пока парень перенесет тарелки и чашки с подноса на стол и удалится.

— «Я не холоден и не злопамятен, — с выражением продекламировала Мари, — во мне нет скотской природы, и путь мой не извилист. О Бог, несущий месяц в гребне своих волос, нельзя ли мне, подобно луне, служить Твоим украшением?» Знаешь, что это? — Она даже приподнялась со стула, нетерпеливо глядя на Александра. — Это гимн Шиве. Любимый гимн поклонения Джайявармана Второго. Он исповедовал индуизм и объявил себя «королем Вселенной», чье всемогущество олицетворял божественный Шива. По сути, это гимн самому себе.

— А что это за знак в начале и конце гимна? — спросил Александр, перечитывая его еще раз.

— Так пишется звук «ом» на санскрите. Практически все священные индуистские тексты начинаются и заканчиваются этим звуком, — пояснила Мари. — Ом-м-м-м, — протянула она, закрыв глаза. — Он символизирует движение вверх, приближение души к высшим сферам.

— Ясно, — Александр отодвинул дневник. — Так что ты нашла в этом гимне?

— Не что, а где, — поправила его Мари.

— Так где?

— Поехали, я тебе покажу, — она вскочила с места.

— Похоже, ты прониклась авантюрным духом приключений. — Он затушил сигарету в полной пепельнице. — А как же яблочный пирог?

Мари, казалось, не слышала его, она запрокинула голову и посмотрела на небо.

— Полнолуние.

— Стрекочут цикады, — шутливо продолжил Александр.

Мари резко обернулась, ее глаза весело блеснули.

— Я просто пытаюсь понять, увидим ли мы там что-нибудь с одним фонарем или понадобятся два.

— Где «там»? — уточнил Александр.

— В Ангкоре.

* * *

Пока они неслись по темным улицам Сиемреапа, Мари возбужденно болтала, не прекращая крутить руль на манер бывалого капитана старого корабля.

— Только часть правителей, построивших Ангкор, исповедовала индуизм, другие были последователями буддизма. Каждый правитель старался возвести свой храм, прославляющий как его самого, так и религию, которую он исповедовал. Буддийские храмы соседствовали с индуистскими на протяжении многих веков. Но только один храм на территории Ангкора соединил обе религии под общей крышей. Храм Пре-Хан был построен в честь отца Джайявармана Седьмого. Его центральный комплекс — буддийский, а северные и западные секторы посвящены индуистским богам Шиве и Вишну. Я почти уверена, что именно там Иван увидел гимн Шиве, куплет которого перевел с санскрита и записал в дневнике. В начале пятидесятых в Ангкоре начали вести активные археологические работы, и Перро рассказывал мне, что они несколько раз ездили туда вместе с ним на экскурсии, которые организовывали французские ученые за небольшие пожертвования на свои исследования.

— Что мы там будем искать?

— Я хочу найти стену с гимном. Если мне не изменяет память, там были барельефы.

— А что насчет коана? — спросил Александр.

— Ты так ничего и не понял! — Она на секунду выпустила руль и посмотрела на него. — Ответа не существует. Коан просто помогает по-другому взглянуть на мир.

Они вошли на территорию Ангкора через арку северных ворот, украшенную ликом бодхисатвы. В темноте храм Байон напоминал окаменевший песочный замок. Как будто чья-то огромная рука, пропуская мокрый прибрежный песок сквозь пальцы, играючи насыпала его на берегу бескрайнего океана. Центральный шпиль горделиво возвышался над башнями на фоне звездного неба.