Камень Грёз

«Да спасут нас боги», – думал Донал, но на самом деле мысли его были не о богах, а об Арафели. Он все еще надеялся. Солнечный свет все еще дарил надеждой, несмотря на то что сужался с каждым днем и что их господин отсутствовал седьмой день.

– Он ушел, – сказала госпожа Бранвин и так посмотрела на Донала, что тот не осмелился ни о чем спросить. «Ушел». Донал знал, куда ушел господин Киран, и день за днем наблюдал за облачной завесой над лесом.

Но тучи оставались на месте, и народ Кер Велла продолжал заниматься своими делами, ничуть не хуже его зная, как догадывался Донал, что их господин не верхом уехал туда, куда он отправился, ибо лошадь его стояла в конюшне и никто из воинов не уходил с ним. И могли бы поползти слухи, но все были как-то странно спокойны, они отнеслись ко всему с доверием таким же, с которым мать его ежевечерне выставляла молоко для ночных посетителей. Это облако было знамением, очевидным знамением и недобрым; но из кузницы долетал равномерный перестук, и летели искры и дым, и всадники приезжали и уезжали по дороге, поддерживая связи с границей, и телеги скрипели с хуторов, день за днем пополняя амбары, – замок готовился.

Вот и сейчас вдали появилась телега, и, когда она подъехала ближе, Донал спустился и остановился у ворот, опираясь на палку.

– Откуда? – спросил он, надеясь на вести с границы.

– С хутора Ракли, – откликнулась крестьянка. – Все мужчины ушли защищать рубежи, а это облако – до чего уродливо, не так ли?

Донал невольно посмотрел вверх, пожал плечами и улыбнулся.

– Зато солнце прекрасно, добрая женщина.

Тревога была написана на ее круглом лице, седые волосы слиплись от пота, губы были поджаты. Но вот в темных глазах мелькнула искра, и улыбка обнажила недостающие зубы. Она похлопала по плечу сидящую рядом девочку, разгладила свои спутавшиеся волосы и кивнула.

– О, это да.

– Если хочешь, оставайся в замке, – сказал Донал.

– Я привезла запасы, все, что есть. Оставила знак на двери, чтобы мои не беспокоились. Это моя внучка – видишь? – Она взглянула на детское личико и вновь повернулась к Доналу. – Вокруг хутора неспокойно. Я бы убила их из лука моего старика, но они пришли ночью и увели корову, забрали овец и бедняжку-ягненка.

– Здесь тебе ничто не грозит, – промолвил Донал. – Шон, – окликнул он подошедшего человека, – проведи их внутрь.

Так он впустил их и отвернулся, задумавшись о своей собственной родне и радуясь, что его мать уже приехала в замок. Барк был все еще на границе. Не считая Бранвин и Шихана, Донал теперь был старшим в замке – о таком он и не мечтал. Его называли господин Донал и выказывали ему уважение; но это означало и то, что он должен оставаться на месте и не делать того, что хотел бы, – то есть ездить со всеми на поиски господина и искать его самому, не полагаясь на сообщения многодневной давности.

Зарокотал гром. Он взглянул на небо и не увидел там грозы. Но кажется, кроме него, в замке никто этого не слышал. Все занимались своими делами. Эта странная глухота обеспокоила Донала – гром нарастал, а никто не обращал внимания. Он поспешил на стену, и хромота его усилилась, ибо палку он бесцельно держал в руках. Во дворе скрипели колеса телег. Играли дети. Громко и протяжно закричал петух, словно оповещая о наступлении утра.

Затем раздался оглушительный раскат, заржали лошади, и завыл скот. И внезапно все голоса затихли.

Молния вспыхнула на пути Донала, и вновь ударил гром, и он увидел силуэт лошади и всадника, вспыхнувшие, как солнце, и померкнувший.

– Господин, – прошептал Донал. Это был он.

– Донал. Помоги, – донесся слабый голос, и силуэт протянул к нему руки. Донал отбросил палку и кинулся навстречу, и Киран соскользнул ему в объятия. Сначала он был бесплотным, но потом Донал ощутил, как тот налился тяжестью, когда отступил белый конь Ши. Тогда Донал опустился на колени, прикрывая собой голову и плечи господина, ибо уже не мог вынести такого груза. Лицо Кирана было пепельно-белым, и изнутри него словно струился свет и выпирали сломанные кости. Он был пронзен стрелами – три сломанных древка торчали у него между ребер, вздымаясь в такт дыханию, но крови не было видно нигде.

– Боги, – промолвил Донал, чувствуя, как у него в груди закипают слезы. – О боги. – Его охватила дрожь. Он стер грязь со щеки Кирана, и прикрытые веки того дрогнули. Донал огляделся, чувствуя, что не может поднять Кирана, и увидел, что вокруг собралось уже кольцо людей и он стоит на коленях у самых ворот.

– Ради богов, сделай что-нибудь. Помоги ему. Арафель!

– Нет, – прошептал Киран. Он открыл глаза, и народ забурлил. Он шевельнулся. Немыслимо, как можно было дышать с такими ранами! Но Киран дышал. Он ощупал булыжник вокруг себя и постарался подняться. Камень сиял на его груди, как дневная луна. – Не зови, не призывай это имя.

– Господин, – промолвил Донал, и тут, задыхаясь, сквозь толпу пробежала Бранвин. Она замерла. Все ждали, что она закричит, завоет, но нет, она лишь бесшумно приблизилась и, став на колени, поднесла к губам руку своего господина.