Камень Грёз

Так они ошиблись однажды, обратившись в своих войнах к драконам – древним, несущим в себе память мира; но этот был древнее всех, и голос его обладал магией.

Этого им так и не удалось приручить. Он сам развратил их. «Ступай за мной, – говорил он, – выводи людей, не бойся ничего. Не забывай о своей гордости. Бери то, что по праву твое. Я – власть сильнейшая из всех в моем роде; слушай меня. Слушай».

– Только не я, старый червяк, – ответила она. – Иди найди меня, если сумеешь… если сможешь нарушить мои обеты.

И снова перед ними был черный всадник, возникший в тот самый день у Лоуберна – в тот день, который не был похож на день, когда солнце было плотно укутано в пелену туч. Они собрали всех, кого смогли, и шли теперь на юг без остановок, ибо Брадхит наступал им на пятки; всадники Дава поджигали хутора, и со всех холмов поднимались столбы дыма.

Но этот всадник не был человеком Дава, он вовсе не был человеком: Барк знал, кто он такой, и, несомненно, Ризи тоже знал. Что до Оуэна и Маддока – они остались лежать у Лоубернского брода, с ними пал Блин и немало других под дождем стрел Брадхита. Так что неудивительно, что этот всадник ехал с ними, сопровождал их, то отставая немного, то опережая.

«Госпожа предвидела это», – думал Барк. Эта мысль приходила к нему не впервые, и от этого ему становилось еще страшнее, ибо она могла предвидеть и будущую судьбу Кер Велла – Донкад, предавая все мечу и пожарам, продвигался вверх по долине.

Ризи не говорил ни слова. Губы его были плотно сжаты: он не проклинал противника, угрозу таил только его взгляд, черный и зловещий. От дикости он перешел к обреченной темной ярости и ни разу не открыл рта с тех пор, как рядом с ним был убит Оуэн.

Но вот всадник снова проехал возле них – черная тень, темнее, чем знамена южан.

– Ты! – вскричал Барк, не в силах более выносить его присутствия и не заботясь о том, что его сочтут сумасшедшим. – Сгинь! Мы больше никого не отдадим тебе!

Он не мог различить лица, зато видел, как смотрят другие, – осунувшиеся южане вытаскивали мечи, а потом в недоумении опускали их снова в ножны. Лишь Ризи с обнаженным клинком поскакал в сторону и резко остановился затем, ибо в тени деревьев у дороги стояли в ожидании его другие, темные всадники. Лицо его побелело, и меч задрожал в руке.

– Нет, – сказал Барк, – Ризи, вернись.

– Я вижу Маддока.

– Кер Велл, – промолвил Барк. – Ризи, Кер Велл. Помни о нем.

И южанин повернул свою лошадь – она прижала уши и раздула ноздри, глаза дико вылезли из орбит; она рвала узду и ржала, спотыкаясь от изнеможения. Отряд пустился в бегство, день мерк, и дождь обрушился на них, бил по плечам тяжелыми струями.

И все же Смерть не отставала; и лошади, безумно рвавшиеся вперед, теперь передвигались со странной медлительностью. Их преследовали гончие – темные скачущие тени, а в холмах завывала Бан Ши. Смерть ехала совсем рядом, и кости просвечивали сквозь ее призрачную плоть; всадница повернула к ним свою закрытую капюшоном голову так, что они оказались почти что лицом к лицу.

– Смерть, – закричал ей Барк, охрипший от отчаяния, – согласна ли ты на сделку?

– Бывает, я заключаю их.

– Тогда верни нам моего господина!

– А узнаешь ли ты его? – Ее лошадь ускорила шаг, но кони отряда почему-то не отставали. Мрак все сгущался, рождая ночь и ужас. – Тогда следуй за мной: железо не страшно для моих путей. Запомни это, сын Скаги.

– Барк! – раздался у него из-за спины голос Ризи. – Барк… о боги…

– Не оглядывайся, – промолвила темная всадница рядом с ним и мелькнула, затемняя свет и жизнь. – Кер Велл пуст: твоя госпожа раньше тебя ушла на поиски господина… Ты будешь сражаться? Я дам тебе кровь и отмщение!

Барк следовал за ней: он не выпускал тень из виду и слышал лай гончих за собой, и свет мелькал меж мертвых деревьев и запустения под красной отравленной луной. Ни одной звезды не было в этой ночи. И ветер приносил с собой лишь отчаяние.

– Барк… – Всадники окружили его, то были его люди, Ризи, воины с бледными знаменами – так выглядела чернота стягов сыновей Дру: самые темные краски мира бледнели перед мраком той ночи.

Что-то белесое трепетало, и силуэты оленей пробегали мимо них, преследуемые тенями гончих.

«Остановитесь, – шептали голоса из-за деревьев. – Там дальше боль и раны. Этот лес менее опасен, чем путь вперед».

«Ваша госпожа найдет вас здесь, – шептали другие. – Ваш господин сам отказался от возможности вернуться. Сворачивайте, не езжайте дальше. Тьма вам подарит мир».

– Нет! – вскричал Барк голосом, который обычно был слышен и в пылу битвы, но здесь он казался слабым и тусклым. – Не обращайте внимания на голоса!

А потом к ним присоединились другие всадники с бледными лицами, и лошади их ступали бесшумно.

– Маддок! – вскричал Ризи. – Оуэн! – И третий всадник подъехал ближе.

– Ты видишь, я не покинул поля боя. – То был Блин, сын Шона.

И другие были здесь – призрачный отряд всадников, и человек с открытым лицом их возглавлял.

– Роан, – позвал его Барк.

– Теперь вы не догоните нас, – сказал Роан. – Мы едем вперед. Ищите нас в Эшфорде.